– Цири, – повторил он задумчиво. – Львенок…Странный это был ребенок.

– Был?

– А. – Он снова махнул рукой. – Я неверновыразился. Был, потому что теперь она уже не ребенок. Это я имел в виду. Толькоэто. Цирилла, Львенок из Цинтры… она проводила на Скеллиге лета и зимы. Иногдатакое накуролесит, что ого-го! Чертенок это был, а не Львенок… А, черт, ужевторой раз сказал «был»… Йеннифэр, разные слухи доходят до нас с материка… Одниговорят, что Цири в Нильфгаарде…

– Нет ее в Нильфгаарде.

– Другие утверждают, что девочка умерла.

Йеннифэр молча кусала губы.

– Но второй слух, – твердо сказал ярл, –отрицаю я. Цири жива. В этом я уверен. Не было никаких знамений… Она жива!

Йеннифэр подняла брови. Но ничего не спросила. Они молчалидолго, вслушиваясь в рев волн, обрушивающихся на скалы Ард Скеллиг.

– Йеннифэр, – сказал наконец Крах. – Дошли доменя с континента еще и другие вести. Мне известно, что твой ведьмак, которыйпосле драчки на Танедде скрывался в Брокилоне, вышел оттуда, намереваясьдобраться до Нильфгаарда и высвободить Цири.

– Повторяю, Цири нет в Нильфгаарде. Что намерен делатьмой, как ты пожелал это назвать, ведьмак, я не знаю. Но он… Крах, ни для когоне секрет, что я… симпатизирую ему. Но знаю, что он Цири не спасет, не добьетсяничего. Я его знаю. Он расхнычется, растеряется, начнет философствовать исокрушаться над своей судьбиной. Потом разрядит гнев, размахивая мечом налево инаправо, разя что и кого попало. Потом, в порядке искупления содеянного,совершит что-нибудь благородное, но бессмысленное. А в конце концов будет убитпо-дурному, без толку, скорее всего ударом в спину…

– Говорят, – быстро вставил Крах, испуганныйзловеще изменившимся, странно вибрирующим голосом чародейки. – Говорят,что Цири ему предназначена. Я сам видел, тогда, в Цинтре, во время обрученияПаветты…

– Предназначение, – резко оборвалаЙеннифэр, – можно интерпретировать очень по-разному. Очень. Впрочем, жальтерять время на рассуждения. Повторяю, я не знаю, что намерен делать Геральт инамерен ли что-либо делать вообще. Я же намерена приняться за дело лично.Своими методами. И активно, Крах, активно. Я не привыкла сидеть и нюнираспускать, ухватившись обеими руками за голову. Я действую!

Ярл поднял брови, но ничего не сказал.

– Я буду действовать, – повторилачародейка. – План уже продуман. А ты, Крах, поможешь мне, выполняя даннуютобою клятву.

– Я готов, – твердо заявил Крах. – На все.Драккары стоят в порту. Приказывай, Йеннифэр.

Она не удержалась от смеха.

– Ты всегда одинаков. Нет, Крах, не надо никакихдоказательств мужества и мужественности. Не понадобится плыть в Нильфгаард идубасить топором по запорам врат Города Золотых Башен. Мне нужна менееэффектная помощь. Но более эффективная… Как у тебя дела с финансами?

– Не понял?

– Ярл Крах ан Крайт! Помощь, которая мне нужна,пересчитывается на валюту.

Началось через день, с рассвета. В отданных в распоряжениеЙеннифэр покоях воцарился дикий хаос, с которым с величайшим трудом управлялсяприданный чародейке сенешаль Гутлаф.

Йеннифэр сидела за столом, почти не поднимая головы отбумаг. Считала, подводила итоги, проделывала расчеты, с которыми тут же гонцымчались к министру финансов и в островной филиал банка Чианфанелли. Рисовала ичертила. Рисунки и чертежи немедленно попадали в руки мастеров – алхимиков,золотильщиков, стекольщиков, ювелиров.

Некоторое время все шло как по маслу, потом началисьсложности.

– Сожалею, милсдарыня чародейка, – процедилсенешаль Гутлаф, – но чего нет, того нет. Мы дали все, что имели. Чудеса ичары творить не научены! А позволю себе заметить, то, что лежит перед вами, этобриллианты общей стоимостью…

– Мне чихать на их общую стоимость! – фыркнулаЙеннифэр. – Мне нужен один, но соответствующих размеров. Какой величины,мэтр?

Шлифовальщик камней еще раз глянул на рисунок.

– Чтобы исполнить такой шлиф и такие фасетки? Минимумтридцать каратов.

– Такого камня, – категорично заявилГутлаф, – нет во всем Скеллиге.

– Неправда, – возразил ювелир. – Есть.

– Как ты себе это представляешь, Йеннифэр? –насупил брови Крах ан Крайт. – Послать солдат, чтобы они штурмом взяли иограбили храм? Пригрозить монахиням своим гневом, если они не выдадутбриллиант? Так не пройдет! Не то чтобы я был слишком уж религиозен, но храместь храм, а жрицы – это жрицы. Я могу лишь вежливо просить. Дать им понять,насколько это для меня важно и сколь велика будет моя благодарность. Но в любомслучае это может быть только просьба.

– В которой можно отказать?

– Именно. Но – попытка не пытка. Чем мы рискуем?Сплаваем вдвоем на Хиндарсфьялл, выскажем свою просьбу. Я разъясню жрицамположение вещей, дальше – все в твоих руках. Договаривайся. Аргументируй.Пытайся подкупить. Жми на амбиции. Обращайся к высшим силам. Заламывай руки,плачь, дергайся в конвульсиях, бери их на жалость. Дьяволы морские, да неужтомне тебя учить, Йеннифэр?

– Все это впустую, Крах. Чародейка никогда не договоритсясо жрицами. Слишком велики различия в наших… мировоззрениях. А уж чтобыпозволить чародейке воспользоваться «священной» реликвией или артефактом…

– Зачем тебе, собственно, нужен такой бриллиант?

– Чтобы создать «окно», то есть телекоммуникационныймегаскоп. Мне необходимо связаться с несколькими людьми.

– Магически? На расстоянии?

– Если б достаточно было подняться на вершину КаэрТрольда и орать оттуда, я бы не забивала тебе голову.

Кричали кружащие над водой чайки и глупыши. Пронзительнопищали гнездившиеся на отвесных скалах и рифах Хиндарсфьялла красноклювыеустричники, хрипло скрипели и гоготали желтоголовые олуши. Черные чубатыеморские бакланы внимательно наблюдали за проплывающим баркасом своими отдающимив зелень глазами.