Бандит вытащил из кармана смятый листок и бросил на стол.

Для Парис шелест бумаги слился с оглушительными звукамивыстрелов, раздавшихся одновременно с трех сторон. Внезапно ее лоб обожглорезкой болью. Последнее, что она видела, прежде чем соскользнуть в пропастьмрака, было искаженное яростью лицо Пола Ричардсона.

Атмосфера в городской больнице Белл-Харбора была поистинепраздничной, несмотря на то что небольшое здание буквально осаждали толпыобезумевших репортеров, которые только недавно стояли лагерем у домаРейнолдсов. Покушение на убийство сестер Рейнолдс вызвало самые нелепыекривотолки и предположения.

Местная телестудия предпочитала превозносить до небесмужество и находчивость детективов Рейнолдс и Джессапа и полностью игнорироватьподвиги двух агентов ФБР, участвовавших в операции. Остальные представителивторой древнейшей профессии старательно обсасывали тот любопытный факт, чтоодин из этих агентов накануне умудрился стать чем-то вроде знаменитости,поскольку не побоялся арестовать и обыскать яхты самого Ноя Мейтленда Всеобщийвосторг вызвало сообщение, что Парис Рейнолдс пришла в себя и готова даватьпоказания Весь персонал больницы искренне надеялся, что это событие такжеознаменуется исчезновением назойливых папарацци.

— Мистер Ричардсон?»

Улыбающаяся медсестра вошла в приемную третьего этажа и,понизив голос, чтобы не разбудить измученных Кимберли и Слоан, прошептала:

— Мисс Рейнолдс очнулась. Если хотите повидаться с ней,поторопитесь.

Пол встал и нерешительно огляделся. После ужасных,мучительных часов ожидания он неожиданно растерялся, не зная, что ей сказать. Иокончательно запаниковал, увидев, что глаза Парис закрыты. Но, сев у постели,понял, что дышит раненая ровно и глубоко, а на щеках появился легкий румянец.

Пол осторожно взял ее ладонь. Темные ресницы медленноприподнялись. Кажется, она узнала его. Еще минута, и Парис окончательновспомнит, кто перед ней: подонок, считавший ее гнусной тварью, актрисой,притворщицей, обвинивший в самом страшном преступлении. Ох, если бы только унее хватило сил закатить ему еще одну пощечину!

Но вместо ожидаемого отвращения во взгляде Парис светиласьбесконечная нежность. Она с усилием шевельнула губами, пытаясь что-тоПроизнести Пол невольно сжался в ожидании худшего.

— Почему ты так долго не шел? — едва слышно прошептала она,чуть раздвигая губы в подобии улыбки. Пол хрипло засмеялся и стиснул ее пальцы.

— Меня ранили?

Он кивнул, вновь переживая тот ужас, когда срикошетившаянуля прошла по касательной, сорвав кожу на ее голове.

— Кто в меня стрелял?

Пол оперся лбом об их сцепленные руки, зажмурился и сказалправду:

— По-моему, я.

Парис на миг застыла, затем слабо усмехнулась.

— Мне следовало бы знать, кто мой злейший враг! Пол нервнодернулся, но тут же утонул в ее бездонных глазах. Навсегда.

— Я тебя люблю, — простонал он,

К концу недели Парис выписалась из больницы и отправилась кматери, решив, что лучшего случая поближе познакомиться не придумаешь. Пол взялотпуск, чтобы побыть с ней. Кимберли хлопотала над обретенной дочерью, каккурица-наседка, Слоан забегала каждый день, чтобы проверить, как идетвыздоровление.

И все, казалось, были счастливы. Вот только Слоан с каждымднем становилась все бледнее и худела на глазах. Пол молча качал головой, глядяна нее. Ох уж этот Мейтленд!

И поскольку Пол до сих пор чувствовал себя виноватым в ихразрыве, то и был готов на все, чтобы исправить свою ошибку, несмотря настрогий приказ держаться подальше от Мейтленда. Беда была в другом: именно Нойотказывался встретиться с ним. Пол звонил дважды, унижался, умолял, но дальшесекретаря не пробился. Ной решительно отказывался взять трубку.

Пол ломал голову, как лучше все устроить, пока Парис, Слоани Кимберли болтали в гостиной. Прошло две недели со дня убийства, и рана всееще была свежа. Но в этот солнечный день не хотелось думать о грустном.

В дверь позвонили, но женщины, похоже, так увлеклись, чтоничего не слышали. Пол нехотя поднялся, повернул ключ в замке и ошеломленноотступил, встретившись с презрительным взглядом Кортни Мейтленд.

— Мы приехали навестить Парис, — сухо сообщила она. — А вычто здесь делаете? Собираетесь конфисковать фарфор и серебро?

Пол посмотрел поверх ее головы, увидел Дугласа, который какраз выбирался из машины, и в его голове появилась еще неясная, но заманчиваяидея.

— Мне бы хотелось поговорить с вами обоими, прежде чем выувидите Парис, — заявил он, шагнув вперед, так что Кортни невольно попятилась.Немного подумав, он захлопнул за собой дверь, чтобы они не смогли проскользнутьмимо него. Кортни негодующе запыхтела, Дуглас уничтожил его взглядом, но Пол,твердо решив держаться до конца, честно признался:

— Я очень виноват не только перед вами, но и перед Слоан.Мой поступок непростителен, и я хотел бы загладить его, если, конечно, высогласитесь мне помочь.

— Почему бы вам не помахать у нас перед носом жестянкой сназванием вашей поганой конторы и не зачитать наши права? Разве это не вашаволшебная палочка, с помощью которой вы и решаете все проблемы? Раз — и всегнут на вас спину!

Но Пол мужественно вынес все уколы пущенных в него стрел иобратился к Дугласу:

— Поверьте, Слоан ни о чем не знала. И понятия не имела, чтоменя и??тересует Ной. Я сказал ей только, что подозреваю Картера Рейнолдса внелегальных операциях, и приказал согласиться на его приглашение приехать. Вы,разумеется, прочли, что он во всем сознался. И что Дишлер арестован заубийство. Уж этот-то раскололся через полчаса и все выложил. А знал он немало.

Пол замолчал, пытаясь определить, какое впечатление произвелна своих недоброжелателей, но, не дождавшись ответа, добавил:

— Видите ли, я оказался прав насчет Картера и зря подозревалНоя. Но не это сейчас главное. Вы не ошиблись в Слоан. Она именно такая, какойвам представлялась. И вы ей небезразличны. Недаром она рисковала жизнью, чтобыспасти Парис. Слоан доверяла мне. А я предал это доверие, но лишь из чувствадолга и еще потому, что считал, будто она не права насчет Ноя.

Он снова осекся, и Дуглас посмотрел на Кортни, словно желаязнать, что думает дочь.

— Кортни, — прошептал Пол, — она все время говорит о вас сматерью и Парис. Слоан тоскует по вас.