С печалью улыбается, а я пытаюсь ободряюще улыбнуться в ответ.

— Я втянул тебя в это, — головой качает. — Пока точно не буду уверен в том, что они оставили тебя в покое…

— Не надо, Макс.

Хмурится.

— Просто… просто не лезь в это.

— Говоришь, как Вероника, — фыркает.

Глупо спорить. Теперь нас со Светлаковой кое-что связывает — беспокойство за Яроцкого.

— Прекрати это, — шепчет.

— Что? — так же тихо.

— Я виноват, — смотрит глазами полными сожаления. — Черт, Лиза, я так сильно облажался… И мне за все отвечать. Не тебе. Ты никому ничего не должна. Так что… думай о себе. Прекрати за меня беспокоиться.

— Я… я пытаюсь. — И еще тише: — Не получается.

Порыв ветра ударяет по стальному козырьку над нами и заставляет вздрогнуть, отвести от Макса глаза и до боли стиснуть зубы от понимания: боже… как же сильно я за него беспокоюсь.

Несмотря на холод, руки Макса всегда теплые, а когда касается ими моей щеки, даже горячо становится. Мягко проводит кончиками пальцев по скуле и ниже… осторожно… по губам. Смотрит на них будто ему больно. Будто себя ненавидит за то, что касается меня, будто права на это не имеет.

"Ты — живое напоминание о смерти Кости"

— Телефон звонит, — прочищаю горло и опускаю голову.

Лезет в карман джинсов, достает телефон и сбрасывает вызов.

— Что ей надо? — бормочет себе под нос. — В пятый раз звонит. — Что у нее за проблемы опять?

— У кого?

Макс подносит дисплей к моим глазами, где светится надпись пропущенных с именем "Багрянова малая".

— Это…

— Я поняла, что это Полина, — теперь я не на шутку встревожена. — Почему она тебе звонит?

— Я не знаю, что ей от меня надо, — отводит взгляд.

— Ответь ей.

— Не хочу.

— Почему? — Качаю головой. — Постой, вы же… вы же вроде не особо дружите.

Тяжело вздыхает, сбрасывает кепку с головы и ерошит волосы:

— Мы вообще никак не дружим.

— После игры оно и понятно.

— Знаю.

— Не понимаю, зачем ее надо было втягивать?

— Лиза, — смотрит строго. — Давай не будем. Я просил тебя не задавать этих вопросов. По крайней мере, до тех пор, пока я точно не буду уверен, что тебе ничто не угрожает. Я сам это все дерьмо начал, сам и закончу. Просто не лезь.

— Она — моя сестра. И я всего лишь хочу знать, что у вас опять с ней за дела.

— Нет у нас никаких дел.

— Тогда зачем она тебе звонит?

— Лиза… — понурый взгляд в сторону отводит. — Черт… Все сложно. — Облизывает губы. — Не знаю, как объяснить… Я хочу, чтобы у вас с сестрой все было нормально. Дай мне время все исправить. Не задавай вопросов. Я не могу сейчас тебе на них ответить. Пожалуйста…

Тяжело вздыхаю:

— Сколько еще бед натворит эта игра…

— Тебе она больше вреда не причинит. Обещаю.

— А тебе?

Мрачно усмехается и откидывается затылком на стальную дверь:

— Я не хочу тебе врать.

— Тогда скажи правду. Я… я запуталась. Я так сильно запуталась. Что происходит? Почему мы здесь? Почему ты со мной?

Долго смотрит, но не слова подбирает, а словно просто не хочет сразу отвечать.

— Я не знаю, — говорит искренне. — Мне просто… просто нравится на тебя смотреть. — Грустно усмехается, вновь волосы ероша. — Костик мне бы мозги за это вышиб. А если бы узнал, что я… ну ты поняла.

— Это ради игры.

— Я тоже так думал, — с печалью улыбается и взглядом насквозь пронзает. — Пока не поцеловал тебя.

Теперь телефон звонит у меня. "Мама".

— Мне… мне домой пора… наверное, — говорю сумбурно.

— Да, — неловко откашливается и поднимается на ноги. — Пока, братишка, — смотрит в небо и принимается открывать дверь.

— Так ты поэтому сюда приходишь, — с пониманием смотрю Максу в спину.

— Вроде того, — небрежно пожимает плечами. — Здесь ближе к небу.

Стоит Максу открыть дверь и подать мне руку, как словно по волшебству дождь прекращается, и яркое солнце сквозь грозные тучи роняет на нас свои лучи.

* * *

— Пиццу ты так и не попробовала, — усмехается, забирая шлем у меня из рук. Смотрит на мой подъезд и снова на меня.

И что делают в такой ситуации? Почему ладони потеют, а во рту, как в раскаленной пустыне, пересохло все?

— Лиза… Ничего сказать мне хочешь?

— Э-э… нет.

— Не хочешь врать, или действительно сказать нечего?

— А тебе?

Глаза щурит, будто подозревает в чем-то.

— Если ты опять насчет игры…

— Нет, — перебиваю неуверенно. — Я… я… да не важно.

— Говори.

Вздыхаю, теребя пальцами пуговицу мокрого пальто, которое снова надеть пришлось — родители бы точно не поняли, если бы я домой в мужской куртке заявилась.

— Лиз?

— Да… да просто… ты вчера точно с Оскаром встречался? Ну… когда он позвонил тебе.

Отводит взгляд, и вижу, как лицо напрягается.

— Нет, — говорит, наконец. — А почему спрашиваешь?

— Да… да так.

— Я просто… — теперь Макс взгляд тупит. — Просто я пока не могу рассказать тебе всего. Можешь понять?

— Опять игра?

— Нет. Честно. Это личное. И нет, это не Вероника. Ее я только ночью из бара забрал.

— А-а… — и внутри вновь эта бесячая ревность просыпается. Да я вообще его ревновать никакого права не имею.

— Расскажу тебе, когда-нибудь. Обещаю.

— Хорошо.

— Ты ведь не сбежишь от меня?

— Я?.. — вновь к лицу кровь приливает и сквозь землю провалиться хочется. — Нет… наверное.

— Наверное? — усмехается. — Ладно.

— Ладно, — повторяю тупо.

Наблюдаю, как зажимает в зубах сигарету, но не подкуривает, ждет, пока я отойду. И я… ну, да… я плетусь к своему подъезду, оборачиваюсь, будто забыть что-то сказать, или не забыла, но считаю нужным посмотреть на него еще раз… и еще раз… И еще раз.

— Пока, — чувствую себя полной идиоткой, взмахивая рукой. А Макс по-прежнему с меня глаз не сводит и так до безобразия сексуально выглядит на этой развалюхе с сигаретой во рту…

"Хватит. Просто иди домой. Открой подъезд и иди домой. Чего ты вообще хотела собственно?"