– Все еще разговаривает? – спросила Амина.

Камала кивнула, глядя на веранду через стеклянную дверь, нахмурилась и скрестила руки на груди. Тишина нарушалась лишь тихим тиканьем таймера – надо было вовремя проверить, как там поживает говядина по-бургундски.

По крайней мере, он встал. Амине почему-то было тяжелее прийти домой и обнаружить, что Томас оживленно беседует с пустым креслом, чем сейчас, девять минут спустя, смотреть, как он расхаживает по мастерской, что-то объясняя невидимому собеседнику. Амина взглянула на мать:

– Он все еще думает…

– НЕ ТРОГАЙ! – заорал Томас, бросившись вперед так резко, что мать и дочь подпрыгнули. – Без пальца останешься! Хочешь без пальца остаться?!

– Господи Исусе! – прошептала Амина.

– Иисус тут ни при чем! – отозвалась Камала.

Хуже всего было то, что он говорил не переставая. Амина попробовала перебить его, когда вернулась домой, но Томас лишь смотрел на нее пустым взглядом, пока она не ушла с веранды. Спустя пять минут Амина убедила себя в том, что он не мог так резко потерять рассудок, и снова попыталась заговорить с ним, но он не обращал на нее ровным счетом никакого внимания. На вопросы не отвечал, да и вообще не замечал ее присутствия. Просто ждал, пока она замолчит, а потом продолжал экскурсию по своей мастерской.

– Этим пилят доски, – объяснял он, постукивая по циркулярному столу, – больши-и-ие доски, еще больше, чем эти!

Отец явно обращался к Итти. Амина уже много лет не слышала, чтобы Томас говорил таким ровным громким голосом, с узнаваемой интонацией, будто бы изъяснялся на иностранном языке.

– Ты позвонила Аньяну? – спросила Камала.

– Оставила сообщение в регистратуре.

– И что они сказали?

– Что он перезвонит.

– Да нет, про Томаса!

– Они ничего не сказали про Томаса, потому что я им ничего не объясняла! Они же не врачи, а просто администраторы!

– И что?! Будем сидеть и ждать?

– А что ты предлагаешь?

– Иди и поговори с ним!

– Сама иди!

– Чи! – фыркнула мать, стараясь скрыть тот факт, что даже сейчас, во время болезни мужа и всех этих несчастий, она не желала заходить на веранду. – Что за бред! Бросишь отца и будешь смотреть, как он ходит по дому и треплется сам с собой, точно идиот?

– Мы не собираемся бросать его, мы даже не уверены, что он… – Амина запнулась, глядя, как отец поднял уровень и принялся изучать светящиеся пузырьки, будто что-то измерял. – В любом случае надо за ним присматривать.

– Не собираюсь я смотреть на него, он не телевизор! Думаешь, мне заняться больше нечем?

– Ах да, тебе надо скорее готовить еду, которая никому не нравится!

– Я готовлю еду пожирнее, как ему надо! Хочешь, чтобы он вообще на нет сошел?! Ему нужны запасы жира для этого облучения!

– Ну и иди на кухню, раз тебе так хочется!

Камала одарила дочь долгим ледяным взглядом, а потом, к удивлению Амины, распахнула дверь на веранду и уверенным шагом зашла внутрь. Пространство сразу будто бы съежилось вокруг нее, как вспыхнувшая стружка. Камала собралась с духом и двинулась к мужу, сжав кулаки и поднимая вокруг себя облачка древесной пыли с пола.

– Томас!

Он даже не посмотрел в ее сторону и наклонился, чтобы настроить радиальную установку.

– Томас! – Камала ткнула его указательным пальцем между лопаток.

– Ой! – вскрикнул он и обернулся к жене. – Что?!

– Ты чем тут занимаешься?

Томас нервно огляделся по сторонам. Камале удалось изрядно напугать его: то ли самим фактом своего присутствия на веранде впервые за пятнадцать лет, то ли грозным видом. Ее напряженное, разгоряченное лицо нависло над ним, словно занесенный для удара кулак.

– С Итти разговариваю, – преодолев робость, ответил он.

– Почему?!

Почему, повторила про себя Амина, наблюдая за происходящим из прачечной. Ей бы и в голову не пришло задать такой простой вопрос.

– Потому… потому что он здесь. – Томас оглянулся и посмотрел на то место, где, по его мнению, стоял Итти.

Камала нахмурилась, слегка вытянула шею, словно пытаясь разглядеть Итти, а потом снова повернулась к Томасу:

– Ты его видишь?

– Да.

– Прямо сейчас? – уточнила она, и Томас кивнул. – Тогда скажи ему, чтобы он ушел.

Томас ошарашенно уставился на нее, потом его стала бить крупная дрожь, и он опустил взгляд в пол.

– Томас, ты меня слышишь? А ну-ка, прекращай это!

Тот с потерянным видом замотал головой, изучая валявшиеся на полу стружки, опилки, саморезы и гвозди.

– Эй! – заорала на него Камала, и он тут же поднял глаза. – Ты что творишь?

– Я… я не знаю, – нервно сглотнув, ответил он, и у него выступили слезы.

Он обернулся, обвел взглядом веранду, а потом снова посмотрел на Камалу. Амина наблюдала за ними сквозь стеклянную дверь и вдруг почувствовала, что у нее резко заложило нос и защипало в глазах. Он не должен закончить свою жизнь вот так! Не должен потерять человеческое достоинство! Томас пожал плечами, пытаясь что-то сказать, но Камала остановила его, взяв за руку, и заговорила так тихо, что Амине пришлось затаить дыхание, чтобы расслышать:

– Все в порядке. Ничего страшного. Я пойду готовить. Буду на кухне. Никуда не уйду, не предупредив тебя. Если я буду тебе нужна, приходи, хорошо?

Томас опустил голову. Камала развернулась и широким шагом направилась к Амине, которая только сейчас поняла, что это не в ушах у нее звенит, а надрывается телефон. Аньян Джордж, наверняка! Камала открыла дверь на веранду и пошла на кухню мимо трещащего телефона, бросив на ходу:

– Это тебя!

Джейми Андерсон давненько не подметал на лестнице. В тот вечер Амина позвонила в дверь и принялась расхаживать туда-сюда, чуть не наступив на крошечный муравейник, притаившийся в щели между кирпичами. Ей пришлось забавно отпрыгнуть в сторону. Нет-нет, даже с трудом дыша, даже досадуя на Аньяна Джорджа (от него было мало толку, он посоветовал приглядывать за Томасом, будто им пришло бы в голову смотреть в другую сторону), она ни за что не посмела бы разрушить мир, с таким трудом сотворенный другими существами. Если бы она была Богом, то всяко проявляла бы больше заботы о своих созданиях!

Прошло несколько секунд. Амина позвонила еще раз. После разговора с Аньяном Джорджем она сразу же села в машину и поехала сюда, не желая признаваться самой себе в том, куда едет, пока не припарковалась сразу за универсалом Джейми.

Вдруг его и правда нет дома? Амина принялась громко стучать. Потом сделала шаг вперед и прижалась лбом к дереву. А вдруг, совсем как в кино, он откроет дверь, она упадет прямо в его объятия и они займутся любовью? Будет ли у нее оргазм – неизвестно, героини кинофильмов почему-то никогда не прикасаются к себе, занимаясь любовью, поэтому она подозревала, что кончить им так и не удается.