Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мы идем или нет?
Вопрос мельника вырвал Мита из задумчивости. Он только сейчас заметил, что беседа давно окончена, а его лицо до сих пор растянуто в глупой улыбке.
— Извините, немного задумался.
— Да понимаю, — захохотал здоровяк. — Будь у меня такая красавица жена, я бы тоже только о ней и думал! Видел бы ты свой взгляд — романтика!
Мельник не умолкал до самой комнаты родителей Дораны. Аромат пирога приятно щекотал ноздри и раззадоривал желудок, но, подходя к двери Ванара и Паланы, Ранкир почуял что-то еще. Знакомый запах. Слишком хорошо знакомый.
Дверь с негромким скрипом отворилась, мельник и подмастерье шагнули внутрь комнаты.
— Ты можешь танцевать, так танцуй же, танцуй! Танцуй, Палана!
Счастливый Ванар благодарил Свет за чудо и кружил свою жену в бальном танце. Она была одета в красивое платье, подол которого плавно колыхался, едва касаясь земли. Она нежно положила голову на плечо мужа и, кажется, плакала от радости.
— Теперь ты снова можешь танцевать! — дрожащим от счастья голосом восторженно шептал Ванар.
Сапожник уверенно вел в танце свою любимую партнершу. Видимо, раньше они очень часто танцевали друг с другом. Все было прекрасно, но…
Соскользнувшая с плеча мужа голова Паланы безвольно откинулась назад. Ванар не обратил на это никакого внимания и продолжил кружить ее, осторожно наступая на скользкие доски. Вся комната была забрызгана кровью, на полу расползались багровые лужи. В углу валялись дощечки от шин. И ноги Паланы лежали рядом с ними. Они больше не болели, теперь она снова могла танцевать… Безумный бал для двоих. Красивое платье скрывало под собой безногое тело, изуродованное ножом для кройки кожи. Сапоги Ванара с противным звуком отлеплялись от пола. Его любовь преодолела все преграды, включая здравый рассудок, он смеялся и танцевал со своей мертвой женой.
Ягодный пирог шлепнулся в кровь.
— Он убил ее, — пробормотал мельник.
Да, он убил ее. Он убил ее? Ранкир уже слышал эти слова. Так сказал один из стражников, которые выносили трупы из имения По-Сода в Градоме. Но он не убивал Тиру. Нет, только не это… Зачем он это делает? Зачем этот человек хочет отобрать у него тело Тиры? Почему он танцует с ней? Вот кто убил Тиру На-Мирад!
— Салдай Рик… — прорычал Ранкир.
Ужасный грохот сотрясал землю, срывая крыши домов, разбивая стены. Острый обсидиановый ветер рассекал плоть, оставляя после себя обглоданные стихией трупы. Вонючая вода не избавляла от жажды, а высасывала из тел всю влагу, покрывая безжизненную пустыню ровным слоем иссушенных человеческих оболочек. Ночь и кровь, безумие жизни и покой смерти, багровый и черный. Вот истинный облик мира, в котором жил Ранкир.
Сливаясь с тенью черного дыма, убийца в одном рывке схватил Салдая Рика за голову, сорвав часть кожи с его лица, и впечатал его в бревенчатую стену комнаты таверны. Во все стороны полетели щепки, а вдогонку за ними устремились осколки черепа, брызги крови и ошметки расплющенного мозга. Удар, еще удар. Он бил его до тех пор, пока остатки головы наблюдателя из Синдиката не были размозжены окончательно.
Шум у двери. Ранкир обернулся, пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь плотную пелену мрака и материализованные черным туманом страдальческие лица всех убитых им людей. Точно, в дверном проеме показались те два стражника, которые унесли от него тело Тиры. И они обвинили его в убийстве той, ради которой он жил. Твари.
— Я… не убивал… Тиру, — сложно было разобрать слова, вырвавшиеся вместе с нечеловеческим шипением изо рта полурастворившегося во тьме Ранкира.
Движения противников были какими-то неуклюжими и медленными, словно само время мешало им. А убийца был одновременно везде. Быстрым и точным ударом кулака он сломал шею одному из стражников. Его тело еще не успело упасть, а Ранкир все бил и бил его в одно и то же место. Наконец, плоть человека не выдержала, и шея просто лопнула от молниеносных атак рук, слившихся с черным дымом, обдав все вокруг фонтаном крови. Но остался еще один стражник. Он узнает, испытает эту боль, разрывающую сознание Ранкира. Пусть он увидит сочащиеся черной кровью стены, услышит этот грохот осыпающейся могильной земли и вопли умирающих, вдохнет смрад смерти. Его ожидает жестокая расправа…
Упала бутылка. Она покатилась по полу, и этот раздражающий звук перекатывающегося по деревянному настилу стекла разрезал мглу безумия Нгахнаре. Дорана испуганно смотрела на держащего ее Ранкира, и в уголках прекрасных глаз поблескивали росинки слез. Убийца медленно оглядел комнату. Бутылка медовухи укатилась к стене. Рядом лежало тело мельника с взорвавшейся шеей. Ванара можно было узнать только по одежде, от его головы мало что осталось. Палана покоилась на полу недалеко от своих ног. На ее лице застыла улыбка. Кажется, смерть не помешала ей насладиться последним танцем.
Ранкир почувствовал в своей руке нечто нежное и теплое. Это было очень приятно, но его не покидало ощущение страшного греха. Дорана прильнула к нему своим телом.
— Я видела твои страдания, — прошептала она. — Но не знала, что они столь сильны.
Девушка с любовью погладила убийцу по щеке и умерла. Ранкир бережно опустил ее на пол и только тогда заметил, что его полуобращенная в дым рука была в ее теле и сжимала сердце Дораны. Нежное и теплое. Но остановившееся.
Это безумие…
Со стороны лестницы донесся топот десятка ног. Видимо, люди внизу услышали шум со второго этажа. Скоро они будут здесь и увидят ужасную картину кровавого побоища. Один из посетителей таверны уже заметил через открытую дверь окровавленного Ранкира, стоящего на коленях перед телом Дораны, и закричал.
— Нет, пожалуйста, — шептал убийца. — Не надо. Я не хочу…
Но багрово-черная пелена уже застилала его взор.
Живых свидетелей не осталось. Никто не сможет рассказать о черном дыме, который убил всех людей в таверне спокойного илийского городка под названием Спасение. А огонь пожара сотрет все следы.
"Ты все еще слышишь меня? Тогда услышь: Безумие Нгахнаре, мой дар, его нельзя держать внутри себя. Наша сделка — это не просто договор, а нечто такое, что твой жалкий человеческий разум не в силах понять. Ты брошен на чашу весов мироздания, твое возвращение к жизни после смерти без смерти пошатнуло равновесие. Люди умирают вокруг тебя, мое безумие высвобождается — все это уравнивает тот факт, что тебя не должно существовать в этой реальности. Я не надеюсь, что ты поймешь меня, Ранкир Мит, просто знай — договору надо следовать любой ценой. Особенно если ты заключил его со смертью воплощенной. Ты желаешь