— Да, Рафаэль Мамедович, я вас слушаю.

— Завтра утром поедешь к Зурабу Ахвледиани, навести егов больнице. Скажи, Багиров привет передал. И просил сказать, что надеется надружбу, как раньше было. При Хотивари. Ты меня понял?

— Конечно, понял.

— Какие-нибудь новости есть?

— Есть, — чуть уклончиво ответил Керим, — ноя не хотел вас расстраивать. Есть и плохая, и хорошая новости.

— Что случилось? Говори сначала плохую.

— Ребят наших на трех базарах сегодня побили.

— Кто побил?

— ОМОН местный. Грозились всех азербайджанцев прогнать.Сильно били. А там наших людей не было. Просто перекупщики. Двоих взяли снаркотиками. Но больше ничего. Просто всех сильно избили.

— Поезжай в наше посольство и расскажи все, —приказал Багиров. — Почему они должны бить наших?

— Били сильно, — снова сказал не совсем трезвый,видимо, Керим, — и грозились всех черножопых отсюда выбросить. Чеченцевбили. И у армян сегодня три лавки на ВДНХ разорили.

— Поезжай обязательно к послу. А какая хорошая новость?

— Сегодня ночью люди Хотивари и Ахвледиани поймалинаконец эту суку Хаджи. Они его на тот свет отправили.

— Как отправили? Перестрелка была? — встрепенулсяБагиров. — Опять войну затеяли?

— Никакой перестрелки не было. Просто Хаджи у домаждали и расстреляли. И его водителя.

— А где была его охрана? — подозрительно спросилБагиров.

— В том-то и дело, что никого не было. Его застали безохраны, видимо, ехал на свидание.

— Так, — подумав, сказал Багиров, — завтрапоезжай с утра к Зурабу. Понял, с утра.

Он отключился. Конечно, для московского обывателя все этиторгующие на базарах «кавказцы» — спекулянты и воры. И никто даже представитьне может, сколько денег получают настоящие русские начальники милиции, главыисполнительной власти, директора базаров, чтобы закрыть на все глаза. Мафия непризнает национальных границ. Она признает только свой собственный грязныйзакон — Закон негодяев, при котором продается и покупается все. В том числе иСовесть. И только это — Кредо настоящих негодяев.

Он откинулся на подушку. Быстрее бы поправиться. В дверьпостучали. Появился Рустам и долговязая медсестра из местных, которую взяли натри дня из больницы, чтобы она ухаживала за ним и делала уколы вместо Зои.Багиров поморщился, эта неприятная особа колола его особенно больно.

— Завтра Зоя приедет, — сообщил он неизвестнопочему своему помощнику. Может, для того, чтобы поняла и эта непонятливая дура.Он повернулся на бок.

Женщина достала иглу, ввела её в пузырек и довольно ловко ибыстро сделала укол. На этот раз никакой боли не было.

— Умеешь ведь, когда хочешь, — сказал Багиров,снова возвращаясь в исходное положение. — Почему у тебя пузырек красный,всегда раньше зеленый был?

— Это новое лекарство, — пояснила женщина. Онаговорила по-русски с сильным акцентом. Собственно, поэтому её и взяли на работув эту клинику сроком на несколько дней.

— Я хочу спать, — закрыл глаза Багиров. —Рустам, — позвал он помощника, не открывая глаз, — утром Зояприлетает, пусть её ребята встретят.

И закрыл глаза.

Вышедшая из клиники через пятнадцать минут английскаямедсестра прошла мимо охранников Багирова, весело подмигнувших ей, проследовалачерез двор и обошла машину, где сидели английские детективы, церемонноприветствовавшие её, и довольно спокойным, неторопливым шагом направилась ксвоему дому. Ни разу не обернувшись, она, миновав два квартала, вошла в дом,открыв дверь своим ключом. Только после этого она замерла на секунду, вытерлалицо и, тяжело вздохнув, поплелась на кухню, устало придерживаясь рукой застенку. Словно за порогом дома осталась вся её решимость и сила воли, а здесьбыла обыкновенная слабая женщина, неизвестно чего боявшаяся и неуверенная всебе. На кухне сидел и терпеливо ждал её какой-то незнакомец небольшого ростасо смешным котелком в руках.

— Все в порядке, — сказала медсестра на нормальномрусском языке, — можете передать в Москву. Он больше никогда не проснется.

Человек со смешным котелком в руках торопливо кивнул,поднимаясь со стула.

Он поднялся по лестнице и позвонил в дверь. Она открыласразу, словно ждала его за дверью. Дронго вошел в квартиру и, только закрыв засобой дверь, спросил:

— Вы готовы, Зоя? Машина ждет нас внизу. Молодаяженщина была в темно-синем костюме, купленном два дня назад, в день приезда.Вещей у нее не было.

Керим Измаилович, забывший от страха обо всем на свете, таки не забрал их сумки из депутатской, а когда туда приехали его люди наследующий день, сумок уже нигде не было. Так Дронго в очередной раз пришлосьпокупать новую зубную щетку. Приехав на машине Иваницкого, он оставил своюновую сумку в автомобиле и пошел в квартиру Неверовой.

— Почему так рано? — спросила она.

— Нужно быть в аэропорту пораньше. Все-такимеждународный рейс, — соврал он, постаравшись не объяснять истиннуюпричину. Они беспокоились за неё. Противная сторона вполне моглавоспользоваться предоставленным шансом и попытаться выяснить, где именно находятсяисчезнувшие документы. Нужно было вывезти Зою из Москвы как можно быстрее иотправить её в Лондон.

В столовой работал телевизор и шла передача новостей. Дикторпривычным голосом перечислял события предыдущего дня.

— А вы остаетесь? — глаза у неё были обычными,голубыми с зеленоватым отливом.

— Я уезжаю, — ответил Дронго.

— Тоже в Лондон?

— Мне там нечего делать.

— Да-да, конечно, — она прошла в спальную, взяласвою маленькую сумочку, вернулась в столовую.

— Скажите, — вдруг спросила она, — вамнравится ваша жизнь?

— Не знаю, — честно ответил Дронго, — раньшенравилась. А теперь не знаю.

Она подошла к нему совсем близко.

— Вы очень смелый человек. Как вы смогли вытащить меняиз депутатской в Шереметьево, я до сих пор не могу понять.

— Это я от страха был таким отчаянным. Убегать всегдалегче.

Она улыбнулась. Дронго уловил аромат ее духов. Он был первыммужчиной в её жизни после Багирова, который умел быть тактичным, внимательным исильным. И умным. А самое страшное, между ними была разница почти в двадцать лет.И не в пользу Багирова.

— Вы живете не в Москве? — спросила она.

— Нет.

— И вы хотите уехать отсюда?

— Хочу.

— Домой?