больше нет: обстрел закончился. «Тра-та-та-та!» – раздалось справа и чуть впереди в зарослях. Лес быстро наполнился громкими, бьющими по ушам хлопками автоматных выстрелов, которые заглушались раскатистыми надрывами коротких пулемётных очередей. Впереди виднелась крупная сопка с глыбами, хаотично выпирающими из земли сквозь дёрн. «Двое партизан впереди, спускаются вниз!» – громко оповестил всех Ватруха. «Взвод, за укрытия! Огонь по склону!» – рявкнул на это взводный. Олег спрятался за стволом ближайшего дерева. Выглянув, он заметил какое-то движение в указанном Ватрухой направлении. Одеяние повстанцев неплохо их маскировало в лесу, так что сколько партизан бежали по сопке, петляя между глыбами, Путилов не понял. Он, вместе с сослуживцами, начал стрелять в сторону противника. Высадив магазин, Олег потянулся в разгрузку за следующим. Он присмотрелся к сопке: трупов не было и живых врагов тоже не видно. Повстанцы куда-то подевались. Постреляв по глыбам, за которыми могли скрываться мятежники, солдат услышал команду взводного: «Отставить! Медленно вперёд!»

За «высотой» взрывались гранаты. Оттуда доносились крики людей: еле различимые команды офицеров и безумные вопли яростных воинов дикой тайги. Взвод Олега подходил всё ближе к лагерю партизан, ещё немного и повстанцы будут уничтожены атакой с тыла. Слева между деревьями стало видно солдат второго взвода, отправленного на обход неприятельских укреплений. Но внезапно в той стороне прозвучала какая-то команда и подразделение, наоборот, углубилось в чащу. За спиной треснули сучья, и раздался крик: «Мляя!»

Командир взвода – младший лейтенант Лабутин – угодил в яму-ловушку. Бойцы поспешили к нему на помощь: кто-то помогал ему выбраться, а Олег, Семён и Ватруха не спускали глаз с сопки и леса впереди: держали оборону. Яма оказалась широкой, не как обычно под одну ногу, а на тело взрослого человека, упавшего плашмя. Не глубокая, но набитая острыми кольями. Лабутину повезло, он свалился на её край. При падении командир попытался сместиться в сторону, но не вышло. Спасением стал бронежилет: бронепластины не дали пострадать туловищу, остановив падение, примяв заострённые концы под грудью и животом лейтенанта. Везение было бы полным, если не распоротое бедро и пробитая колом щека: голова дёрнулась по инерции вперёд, ниже, в тот момент, когда Лабутин приземлился бронежилетом на концы палок. Когда солдаты достали офицера из ямы, оказалось, что его лицо сильно изуродовано: остриём не просто повредило щёку, но и проткнуло язык, а также сковырнуло часть десны, сломав два зуба. Ошалевший Лабутин мычал, сплёвывал кровь, был дезориентирован из-за шока.

«Так, взводного к санитарам, срочно! Башка, Дрозд ведите…» – начал отдавать приказания заместитель командира, сержант Жора Рывцов, но тут же ему в голень прилетела стрела. Теперь уже двоих раненых необходимо было доставить до санинструктора, но, не отступая, создать брешь в облаве на лагерь солдаты не могли.

Семён немедля выпалил:

– Так, парни, мы с Олегом, Довгалем, Соколом и Пятюней остаёмся здесь, будем стоять в заслоне, а вы пятеро давайте быстрее их несите к медслужбе. Серая «буханка» не так далеко позади осталась! Я, как командир первого отделения, принимаю командование на себя. Ватруха, идёшь с ними, будешь за старшего!

– Есть! Есть! – негромко отозвались молодые солдаты из пополнения.

– Пацаны, не лезьте только на «высоту»! Там и без нас управятся, – сказал остающимся сослуживцам Ватруха и двинулся обратно в сторону окопов, охраняя эвакуацию Лабутина и Рывцова и, проверяя землю впереди на наличие ловушек.

Пятеро бойцов, включая Олега, рассредоточились, укрывшись за стволами деревьев, наблюдая за холмом. Звуки пальбы стали звучать реже, взрывы прекратились. Отдельная перестрелка происходила где-то в стороне. За автоматными хлопками иногда громыхали выстрелы охотничьих ружей – повстанцы с огнестрелом всё ещё оказывали сопротивление и сдаваться не собирались. Олег заметил за глыбами какое-то движение. «На одиннадцать часов!» – крикнул он товарищам. Услышав это, человек, одетый в шкуры животных, остановился на склоне, на миг замер и затем отскочил обратно за камень. Землю, где он только что стоял, моментально изрыло фонтанчиками от пуль.

Путилов обратился к другу, стоявшему за укрытием метрах в пяти от него:

– Семён, там ход какой-то! Зуб даю, он из какого-то лаза выпрыгнул и обратно нырнул! Давай ближе подступим и гранатами их закидаем!

– Но тогда не всю сопку видно будет. Нам самим-то в тыл не зайдут?

– Ну, а так мы пропустить можем: за камнями будет укрываться, и провороним. Или стрелу опять в нас запустит!

– Там бой закончен, с вершины никто не сунется, – поддержал идею атаки Довгаль.

– И накроем их всех! Никто из этих гадов, что Жору подстрелили, не сбежит! – напирал на товарища Олег.

– Ну… давайте вы двое до этого камня сбегайте, гранаты покидайте. А я с молодыми чуть ближе к сопке подойду и прикрою вас.

Путилов и Довгаль осторожно, короткими перебежками стали подбираться к склону. У первых глыб остановились перевести дыхание, осторожно обошли их. Олег чувствовал, как поджилки трясутся от страха: «А вдруг тут мразь какая затаилась и со спины накинется?» Солдаты аккуратно проходили возле трупов, смотря по сторонам. На телах убитых повстанцев зияли жуткие раны, но всё равно бойцы оставались начеку. Обогнув очередную глыбу, Путилов увидел нору, в которую мог бы пролезть взрослый человек.

«За камнем», – сказал он товарищу и обошёл лаз, забравшись чуть выше него по склону. Довгаль достал гранату и готов был закинуть её в тёмную дыру, по краю которой торчали обрубки тонких корней. Олег подготовил две своих «лимонки», выдернув у каждой чеку, сжимал их спусковые рычаги. По его кивку оба бойца почти одновременно швырнули «подарочки» в нору. Довгаль отпрыгнул в сторону, Олег отступил чуть выше.

«Ба-бах!» – три взрыва слились в единый грохот. Олег полетел куда-то вниз. Сразу стало темно. Олег падал, бился боками о твёрдое и холодное, пока не рухнул на стылое дно пещеры. Первые секунды он не мог сделать вдох – мучительное состояние, напомнившее ему падение с дерева в детстве. Сипло прокашлявшись, жадно упиваясь спёртым воздухом, наполненным запахом копоти, Путилов перевернулся со спины на живот. Он делал это так неуклюже, что со стороны был похож на сонного жука. Протерев глаза от песка, Олег огляделся. Он был в небольшой камере пещеры, посреди кучи грунта, осыпавшегося вместе с ним. Где-то сверху, в стороне, находилась дыра, из которой поступал дневной свет и доносился обеспокоенный голос Довгаля: «Олег! Олег! Ты живой?»

– Да! Помялся немного, но жив!

– Олег, тут не спуститься! Мы какую-нибудь верёвку найдём