Когда Арсений рассказал о своём состоянии главврачу госпиталя, тот предположил, что у главы «Цербера» просто сдали нервы от интенсивной работы и стресса, предшествовавшего операции. Онкология отступила, опытный медик теперь больше переживал за ментальное здоровье Шершенёва, но открыто заявить главному «эфбэбэшнику» секретного комплекса о нарушениях психики боялся. Как на это отреагирует Арсений доктор не знал, поэтому изъяснялся мягче, тем не менее делая упор на необходимость консультации с психиатром госпиталя и приём всех лекарств, что выпишет мозгоправ. Шершенёв поначалу принимал лекарства, но никакого эффекта от них не ощущал. Но и главврача, считающего Арсения душевнобольным, никаким репрессиям подвергать не стал. Научный сектор «Цербера» Шершенёв не хотел привлекать к поиску причины своих состояний, хоть и являлся ходячим подопытным из очень занятного эксперимента. Сохранение тайны об онкологической болезни, ушедшей в ремиссию, казалось ему важнее «рычания в голове».

Но сейчас это было что-то другое. Шершенёв был уверен, что каким-то образом имеет доступ к чужим желаниям: голод, ярость, сон, зуд от клыков, затёкшие крылья, наполненное ядом жало – он ощущал все эти осязательные фантомы, такие чуждые для человеческого рассудка. Они будто исходили со всех сторон его кабинета и залетали прямиком ему в голову. Каждые вдох и выдох он погружался в новые и новые «сигналы» и чувствовал причудливые «сенсорные конструкты» собственным телом. Ещё никогда он не находился в таком ярком припадке, ещё никогда «голосов» не было так много, как в эти минуты.

***

Седельный тягач медленно ехал по грунтовой дороге вглубь чащи. Машина недовольно ухала мотором, немного кренилась из стороны в сторону, но уверенно, пусть и медленно, двигалась к лесной поляне. На старой вырубке её ждали несколько человек, одетых на манер подгорских охотников. Четверо невысоких азиатов успели к этому моменту расставить палатку, определить место для костра, натаскать к нему хвороста и берёзовой коры, а сейчас отдыхали под ближайшими деревьями. Старый внедорожник, пропахший нагретым дерматином и разными горюче-смазочными веществами, стоял в тени деревьев на опушке. Звук приближающегося транспорта заставил мужчин подняться на ноги и начать «копошиться» в своём «лагере», имитируя подготовку к охоте. Когда сквозь чащу стал просматриваться «нос» тягача, напряжение спало, и «охотники» свернули представление. Тяжёлый автомобиль вкатился на открытое пространство и, чуть завернув, остановился. Дверь открылась и из кабины на траву спрыгнул смугловатый плосколицый мужчина с короткими чёрными волосами и узким разрезом глаз. Он обратился к четверым на тональном языке одной горной восточной страны: «Как обстановка? Кто-нибудь вас видел здесь?» Один из «охотников» ответил ему на том же наречии: «Нет, мы не обнаружили чьего-либо присутствия – это место заброшено. Ли Хёк и Лун Дао на наблюдательных постах. Здесь поблизости никого нет». Приехавший на тягаче офицер в гражданской одежде улыбнулся: «Хорошо! Всем переодеться в боевую форму и подготовиться к вылазке: через два часа начнётся закат».

***

Вечером на радиоузле дежурили трое. Майор Ливанов вызвался заступить на пост именно в эту дату, взяв себе в качестве помощников проверенных людей, которым мог доверять: лейтенанта Ляпушева и сержанта Мякинена. После того как вестовой передал майору пакет, Ливанов лично проводил солдата до порога радиоузла и закрыл за ним стальную дверь. Подождав несколько секунд, чтобы посыльный удалился на некоторое расстояние, офицер тихо задвинул засов. Вернувшись в помещение с множеством аппаратных шкафов, бросив недоверчивый взгляд на маленькие окна под потолком, майор вскрыл конверт. Внутри был листок, а на нём схема с цифрами. «Вот оно! Ну теперь только вперёд», – Ливанов взял маркер, подошёл к белой доске на стене и написал, проговаривая себе под нос: «С 21:45 только 801-й. В 22:40 снять «купол». Для 802 – доклад №12‑Б. В 22:00 профилактика Лавины». Обернувшись к своим помощникам, он пригрозил им: «Мужчины, мля, сейчас очень важно всё сделать правильно, чётко и по инструкции. Не дай Бог кто-то что-то перепутает – нас всех так взгреют, что от жизни охеревать устанем!»

***

Сознание разрывалось от неизвестных сигналов извне.

Голод, раздражение, теснота, онемение, голод, желание рвать плоть… Карусель из эхом доносящихся чужих эмоций исчезла за пиликаньем телефона внутренней связи, стоявшего на краю стола. Арсений взял трубку. Выслушав подчинённого, Шершенёв позвонил командиру гарнизона. В трубке возник знакомый голос:

– Демченко, слушаю.

– Полковник, скажи, почему у моих людей связи нет на поверхности?

– У меня учения с применением радиоэлектронной борьбы. Через час всё будет.

– Какие на хер учения, Николай? Я тебе ясно сказал, меня в известность ставить!

– Так точно! Второго июня я подавал запрос на радиомаскировку. Четвёртого получил разрешение.

– Четвёртого? – Арсений напряг память, но не смог вспомнить, чтобы что-то подобное обсуждал с кем-то, сомневался и в том, что такого не было. Последнее время в его голове творился кавардак. Полковник продолжил:

– Отрабатываем реагирование ограниченной части подразделений охраны на сигнал «Лавина» в условиях радиомолчания.

– Да? Ну… Давай там через час заканчивай и возвращай связь.

– Так и будет, всё сделаем!

Шершенёв повесил трубку, впуская в свой разум новый поток сигналов от, как ему показалось, стаи.

***

Во время взлёта десантного дрона, Чжан Вэй – старший офицер разведгруппы, добиравшийся до места взлёта на седельном тягаче – окинул взглядом их временный лагерь на опушке. Огромный грузовик, в закрытом прицепе которого и перевозилось летательное средство, замаскировали под большую бытовку охотников. Охранять автомобили и посадочную площадку остались двое спецназовцев, переодетых в местных жителей. Ящики с водкой, костёр, поношенная камуфляжная форма, дешёвые охотничьи винтовки – образ группы мужчин на отдыхе для случайного свидетеля был соблюдён. Передвижная бытовка могла показаться странным излишеством, но только на первый взгляд: внутри и запах, и вид, и развешанные, разложенные вещи, предметы, сбили бы с толку даже настоящего зверолова. Приваренные к полу фиксаторы для транспортировки дрона были скрыты и хитро вписаны в этот интерьер передвижного склада.

Дрон набирал высоту. Несколько винтов располагались по разные стороны от вытянутого корпуса, скрывавшего мощный электродвигатель. Дрон мог быть почти бесшумным при малых скоростях. Летательный аппарат не имел привычного корпуса для перевозки экипажа, кабины пилота тоже не было. Разведчики сидели на небольших откидных консолях. Все облачились в однотонные костюмы из полиратриопилена, армированного плотной сеткой гибких ардалатных нитей. Для того, чтобы не свалиться во время полёта, спецназовцы пристегнули себя карабинами выдвижных тросов за небольшие, но прочные петли, расположенные на поясе и левой ключице их костюмов. Дроном сейчас управлял один из «охотников», оставшихся в лагере, получая на