«Заговорщикам бы в Приреченку», – подумала Марисса, когда казнили первого советника. Там можно было укрыться от Крайдина, жесткому характеру которого наконец-то нашлось самое достойное применение, но хлаохская знать о самых прекрасных местах в мире не ведала. Советник, узнав о гибели единственного сына, вообще будто бы потерял интерес ко всему происходящему, потому и стал легкой добычей.

Верховный маг сдался сам, когда на него после долгих безуспешных попыток все же нацелились магические маячки. Он явился во дворец и изливался в заявлениях, что никогда на подобное не согласился бы по доброй воле. Первый советник держал весь совет в ежовых рукавицах, угрожал их семьям. А он всего лишь маг, а не какая-нибудь ведьма, он не имел права рисковать жизнями близких. И все его доходы от казны были лишь платой за моральные терзания. Но теперь, когда угрозы больше нет, маг может во всем признаться, и в качестве акта доброй воли снял заклятия с императора. Рай приходил в себя на протяжении нескольких недель, но с каждым днем замечались улучшения. За чистосердечное покаяние верховного мага простили. Казнили его за попытку убить главнокомандующего армии Накхаса. Приказ о казни подписал Рай, почти равнодушно и даже с состраданием, но посчитал такую меру вынужденной.

Рай вообще оказался немного странным человеком: он часто погружался в размышления, интересовался всем подряд, в том числе и ведьмовскими способностями, дотошно копался в любом вопросе, а потом снова уходил в себя. Отношения между братьями оставались заметно напряженными, и вряд ли ситуация изменится быстро. Марисса и через долгое время так и не смогла однозначно ответить на вопрос: кто из братьев был бы лучшим правителем Накхаса, а со временем и перестала себе его задавать. Кто, кроме Крайдина, захочет бесконечно устраивать проверки наместникам? Кто, кроме Крайдина, проследит за тем, чтобы продуманные законы императора соблюдались, а не оставались лишь буквами на бумаге? И кому в это время сидеть на троне и в компании десятков архиваторов копаться в хрониках, чтобы просчитывать последствия каждого действия? С судьбой далеко не всегда нужно спорить, особенно когда судьба подкидывает лучшие решения.

Крайдин и Марисса поселились в своем замке на окраине столицы, толки об участии Крайдина в перевороте очень скоро поутихли. Дольше сопротивлялись его бывшие союзники – некоторые из них даже через пару лет осторожно спрашивали, а не жалеет ли он о своем выборе. Но Крайдин не жалел – Мариссе это было очевидно. Потому больше никого не слушал. Когда он находился дома, а не в очередных разъездах по необъятному государству, у него находились заботы поважнее, требующие его непосредственного участия: могут ли все-таки ведьмы рожать сыновей, или ему придется стать счастливым отцом целого выводка рыжих невест; и каким образом уговорить самую красивую женщину Накхаса почаще бывать на балах и пореже возиться с травами в лесах. Крайдин предавался решению этих вопросов с той же безудержной страстью, которая наполняла любое его занятие. К его счастью, Марисса находила удовольствие в любых проявлениях его страсти.

– В далеких далях, на шелковых камнях сидят русалки, чьи рыжие косы вьются до самой воды и превращаются в ветра. И шлют русалки ветра тем, кому нужна помощь, чтобы всякий путник в беде смог…

– Теперь понятно, почему ведьмам нельзя доверять воспитание мальчиков, – раздался сзади недовольный голос. – Марисса, ты снова все переврала. Далеко, на юго-востоке отсюда, живут ведьмы, чьи рыжие косы спутаны колтунами для устрашения противника. А противниками они считают любого, кто в их лес вошел и сразу не унес ноги.

– Крайдин! – разозлилась Марисса. – Отстань, это моя сказка!

– А он уже давно спит, – Крайдин указал на сопящего малыша. – Твоими сказками даже военные гарнизоны можно укладывать, так скучно звучит. Пойдем.

Крайдин подхватил Мариссу за руку и силой вывел из детской, а то она так еще несколько часов подряд может заливать всякую чушь. А потом вместе будут удивляться, что вырос из их сына не мужчина, а мягкотелый изнеженный мыслитель, наподобие Рая. Марисса пока не захотела рожать дочерей – оказалось, что ведьмы беременеют когда хотят и кем хотят, а у других ведьм не рождались мальчики только по той причине, что им такого не надо. Обо всем этом рассказала Лида, когда они навещали ее прошлым летом – Мариссе требовалось несколько уроков и советов. Лида в сторону Крайдина шипела, над Мариссой смеялась, однако на вопросы все-таки отвечала. И именно она посоветовала им избегать рождения новых ведьм – мол, если не хотите из дочки смехотворное чучело наподобие матери вырастить, так не искушайте природу. Мальчики же унаследуют в самом худшем случае только рыжину волос. Марисса с такой категоричностью согласиться не могла и даже обиделась на Лиду, но… но первым на свет появился сын, что и было ее ответом и природе, и Лиде, и Крайдину. Сам он, конечно, не боялся появления в семье и ведьмы – вот только в леса он дочь не отпустит, особенно когда весь Хлаох уже начал мечтать о рыжих красавицах в женах. А может, Марисса потому и не хотела дочерей, если сразу предполагала, что рациональность Крайдина в создании политических союзов не ограничить?

Казалось, что они не находили общий язык в любых вопросах, какого бы ни коснулись. В условиях присоединения Мирандийского полуострова Рай быстрее принял доводы Мариссы, в плане организации замкового хозяйства Крайдин проявлял упрямое безразличие, даже вот – в воспитании сына – и то вели себя совершенно по-разному. Они не находили общий язык, часто ссорясь и бурно примиряясь, будто бы обоим нравилось иногда просто повоевать друг с другом. И каждый знал, чем закончится конкретный военный конфликт.

– Марисса, я завтра уезжаю в Дораш – там по-прежнему неспокойно, думаю, что надо усилить гарнизон.

– Или снизить налоги, – подсказала Марисса тот вариант, который недавно слышала от Рая. – Его величество говорит, что налоги правят торговлей, а торговля правит умами.

– Усилить гарнизон и снизить налоги, – согласился Крайдин, переходя к тому, что интересовало его в данный момент больше: – Мне придется отсутствовать несколько недель. Не хочешь со мной?

– Хочу, – она вздохнула. – Но не поеду.

– Опять? Ребенку почти год! Уже можно оставлять его с сотней нянь.

– Не могу, Крайдин. Вот станет он постарше, тогда мы вместе и будем составлять тебе компанию.

– Марисса, ты перегибаешь. Не удивлюсь, если он и через двадцать лет будет держаться с мамкину юбку при таком воспитании.

– Крайдин, это ты перегибаешь! Например, с ножами играть ему точно рано!

– Подождем, когда будет поздно?

– Ты ему еще запястье сломай, чтобы он руку неестественно выворачивал, любящий папочка.

– Я уже думал об этом… Вот это глазища! Я пошутил, наивная. То есть в Дораш не поедешь? Не боишься, что я за пару недель разлуки заведу себе кого посимпатичнее?

– Ага. Заведи. Я как раз землетрясения никак освоить не могу – но с твоей помощью я смогу творить целые разломы до самого сердца мира.