Аспард рвался сам остаться в комнате с кувшином, но Мраксказал, что начальник дворцовой стражи должен быть при дворце. Аспард посадил взаветную комнату самого бдительного и верного человека, тот запер дверь на всезапоры, задул огонёк светильника, лавку отыскал на ощупь, сел и стал ждать. Поту сторону двери затаились четверо самых крепких и надёжных парней, ещё сдесяток ждут на улице, попрятавшись в густую тень.

И лишь тогда Аспард позволил себе чуть расслабить взведённыенервы, вернулся по наказу тцара во дворец.

Солнце уже опустилось за городскую стену. Наступал мирный изастывший вечер, в полном безветрии, с пронзительной чёткостью, что завладеваетдвором ненадолго, перед приходом ночи. Мрак хотел привычно напомнить Аспарду,чтобы до утра не тревожил, но Аспард стережёт кувшин и ловит Заура, у Манмуртапоинтересовался, почему жаба такая грустная, двум-трём попавшимся по дорогепридворным сделал замечания, так, на всякий случай, а то вообще о существованиитцара забудут, наказал строго до утра не тревожить — на звёзды поглядит хотя быиз окошка, и отбыл в спальные покои, где уже привычно запер двери на самыйнадёжный запор: ножкой кресла в петли.

Ковры закрывали грубую каменную кладку стен плотно, даже сего чутьём не угадать, под каким тот самый особый камень, что уже почти и некамень.

— Щас, — пробормотал он. — Столько золота истратилда чтобы не запомнил?

Ковёр подался в сторону, Мрак задержал дыхание, непривычно истранновато кидаться вот так в залитый золотом камень, но сделал над собойусилие, выругал магию, шагнул, и камень плотно и горячо, словно мокрая рубашка,обнял его тело. Показалось, что трудно дышать, ноги сами поспешно сделали ещёшаг, и он едва не упал, вывалившись в темном подземелье.

Ещё раз обругал магию, но уже не так зло, подземельезнакомо, через узкую щёлочку в каменной кладке сюда тянет ароматом сонной Кузи.Заглянул — у самой двери горит один-единственный светильник, Кузя не любитоставаться в полной темноте, виден краешек постели. Кузи не видно, но он ощутилеё присутствие, вздохнул, отступил.

Тронный зал пуст, как и роскошная спальня, пусты еще парабогато украшенных помещений. Мрак прокрадывался по тёмному, хоть глаз выколи,ходу, пока не услышал запах, ощутил тепло, а затем уже донеслись голоса.

Комната выглядела очень просто убранной, но в ней, к егоудивлению, настоящий трон, а на нём сидит Светлана. Трон на особом помосте, кнему ведут две ступеньки, а ещё пятеро мужчин сидят на низких стульях. Все вплащах, что защищают от сквозняков, ветер со стороны неплотно закрытых ставеншевелит волосы и заставляет трепетать пламя факелов. Плащи почти у всех скрепленына плече золотыми пряжками, отличие самых знатных полководцев, герцогов,баронов. Золото и серебро тускло и торжественно блистает в виде браслетов назапястьях, ровными бляхами на поясах. У двух сверкают драгоценные камни нарукоятях мечей, здесь собрались, как понял Мрак по их виду, те самые сильные ирешительные, что посмели взять на свои плечи бремя управления землями и людьми.

В сторонке за отдельным столом расположились трое. Головыседые, но в лицах видна сила и решительность. Двое в чёрных плащах, это жрецы,а третий в пурпурном одеянии, что означает какую-то высокую ступень в ихиерархии.

Мрак уловил, как один из полководцев сказал сварливо:

— Ваше Величество, я предпочёл бы, чтобы эти вопросыобсуждали не здесь. Не в этой комнате, что пользуется дурной славой...

Сидящий от него справа громко чихнул. Высморкался в платок,вытер нос, улыбнулся сконфуженно.

— Приметы говорят, что доблестный Макитр сказалправду... К тому же здесь дует из всех щелей.

Светлана пояснила, как могла холодно, но Мрак уловил в еёголосе извиняющуюся нотку:

— Я так решила — этого достаточно. Просто это самаязащищённая комната в нашем дворце. Чтобы сюда попасть, надо пройти черездесятки помещений, где стража схватит любого чужака.

Макитр почти подпрыгнул на лавке.

— Так это правда?

— Что?

— Что в прошлую ночь... или позапрошлую... некто проникдаже в вашу спальню?

Светлана ответила ледяным голосом:

— Выбирайте выражения, благородный Макитр! С вашейкривой руки может пойти слух, что некто проник в мою спальню и даже обесчестилменя во сне! Объясняю, что со мной на ложе был мой тцарственный супруг Иваш. Азлоумышленник всего лишь оставил на столе свой нож.

Жрец в пурпурном одеянии повернул голову, Мрак рассмотрелего лицо лучше.

В сердце кольнуло предчувствие, что этот человек оченьопасен. И что с ним ещё придется столкнуться. Жрец совсем не стар, какпоказалось вначале, суров, в движениях является сила и твёрдость духа. Серыенемигающие глаза яснее ясного сказали о нраве, решительном, крутом, что умеет иберётся решать сам, не спрашивая совета тцарских советников или даже самутцарицу.

— Кто бы ни послал вам это предостережение, —проговорил жрец, — он сказал яснее ясного — Барбус может в любой моментударить в самое сердце!

Иваш вскрикнул зло:

— Но как? Что за бред?.. У Барбуса не хватит силы. Этомогла быть чья-то глупая выходка!

Он огляделся, но все отводили взгляды. Жрец сказал сурово:

— Подумайте, кто во всей Куявии сможет пробраться ввашу спальню незамеченным? Кто сумеет воткнуть кинжал в стол и уйти? Болеетого, уйти незамеченным и неопознанным?.. Тот, кто это сделал, мог легкозарезать вас обоих и уйти. Вы понимаете? Это и называется — ударить в самоесердце.

Рука Иваша поднялась сама по себе, он пощупал горло, увиделнаправленные на него взгляды, отдёрнул пальцы, вскрикнул тонким злым голосом:

— Но... если он этого не сделал, то либо страшится,либо... Он запнулся, Мрак видел, что даже ему трудно вымолвить какую-тодурость, но Иваш собрался с духом и сказал:

— Либо он этого не смог бы! Жрец сказал язвительно:

— Да-да, мы понимаем, что вы успели бы вскочить, едваон приблизился бы. И тогда ему, конечно же, пришлось бы плохо.

Иваш приосанился, сказал с вызовом:

— Именно это я и хотел сказать!

— Да, конечно... Он так устрашился вас, что вместовашего горла с грохотом вогнал нож почти по рукоять в карту, где лезвиепропороло стольный город Куяву. Но вы не проснулись... Ладно, оставим это. Яхочу сказать, что в данный момент нам ни в коем случае нельзя задеватьБарбуссию.

Может быть, когда-нибудь потом, но не сейчас... Этопредостережение, но оно очень... я бы сказал, от человека злого и решительного.Он не стал писать письма, не шлёт послов. Он оставил знак воина! Кинжал,который носят в Барбусе.

Иваш сказал с вызовом:

— Вы хотите сказать, что наша охрана не в состоянии насзащитить?