У Варна с собой был целый набор медицинских препаратов и предметов. Он знал, что обычный мир грозит Рэбу смертью, для чего взял с собой препарат, дарующий адаптацию на одни сутки. Каждое утро Рэб подвергался болезненной процедуре инъекции в подмышечную впадину – единственное место, куда можно было всадить иглу. Аппетит Рэба нельзя было сравнить с человеческим голодом. Не удержавшись, он сбежал в луга, где паслись племенные бычки. Долго выслеживал, готовился сделать молниеносный бросок и скрыться с бычком в кустах.

Все получилось идеально. Молодая скотина, радуясь солнцу и обильной пище, забавлялась спаррингами друг с другом. Пастух дремал в седле лошади и не обращал внимания. Бычкам некуда было бежать. Заливной луг был окружен дугой реки, через которую им было не перебраться. Крупный рыжий бычок, задиравший своих товарищей, взбрыкнул задними ногами и метнулся в сторону кустов, где притаился Рэб. Не медля ни секунды, Рэб выскочил и одним прыжком накрыл своим телом животное. Затем обхватил его правой лапой, прижал к себе и развернулся, чтобы скрыться в кустах. И тут случилось то, чего нельзя было предвидеть. Рыбак в плаще, с удочками, привязанными к раме велосипеда, испуганно смотрел на Рэба.

Немая сцена длилась одно мгновение. Рэб узнал рыбака, он был его постоянным прихожанином, часто исповедовался в своем грехе – пьянстве. Что ж, будет ему еще один повод завязать с ним. Рэб сильнее прижал брыкающегося бычка и исчез в кустах. Рыбак долго смотрел вслед шевелящимся кустам. Вынул из-за пазухи бутылку водки, хотел приложиться, но передумал и убрал назад.

Варн оказался не таким уж и белоручкой. Он не побрезговал телятинкой, зажаренной на костре, без соли и гарнира. Рэб употребил мясо сырым, благо, его клыки спокойно справлялись не только с мясом, но и с костями. Когда голод был утолен, Рэб решил подробнее узнать о планах Варна. Но его спаситель не спешил ими делиться. Он успокоил Рэба, но подробностей не рассказал.

Еженочно Рэб один или с Варном приходил к своему дому и подолгу смотрел на него. Он не мог поверить, что видит его на самом деле, а еще больше он не мог поверить, что видит себя, часто возвращающегося за полночь. Как-то раз они с Варном не удержались и отправились ночью к церкви. Варн стоял на плечах мутанта и заглядывал в окно, комментируя происходящее для Рэба. Парадокс с тем, что ты видишь то, что уже произошло однажды, но с другого ракурса, показался ему удивительным. Он смотрел на себя, безобразного пьяницу и не испытывал жалости и сострадания. Отец Анатолий даже показался ему чужим человеком – так сильно он стал не похож на него.

Бродячие псы часто увязывались за ним, держались на расстоянии и лаяли на все лады. Люди, обеспокоенные лаем, включали свет и часто видели, как в нем мелькала крупная тень. Все без исключения считали это обманом зрения. Рэбу приходилось отгонять собак рыком. Тем, кто слышал его (а таких было много), труднее было списать это на обман слуха. Вкупе с пропадающими телятами по поселку пошел слух об оборотне. Народ нашел следы гигантских лап, которые принадлежали Рэбу, и устроил охоту, наивно полагая подстрелить оборотня.

Варну и Рэбу пришлось уйти дальше, чтобы не травмировать психику не готовых к этому жителей поселка. Дикая жизнь наложила сильный отпечаток на внешность Варна. Он все больше напоминал того бомжа, которого знал Рэб. Отросла борода, униформа стала грязной, и даже речная вода не могла сделать ее чище. Но, по словам самого Варна, так хорошо он себя еще никогда не чувствовал. Впервые в жизни он не тяготился тем, что начался новый день, в котором будут очередные проблемы. Каждое утро он просыпался с довольной физиономией и придумывал, из чего еще можно приготовить еду.

Тот самый день настал. Прямо посреди ночи прозвонил будильник на руке Варна.

– Эй, морлок, проснись! Нас ждут великие дела! – Варн разбудил Рэба.

Это была последняя ночь накануне отправки батюшки в Улей. Варн снова наблюдал за отцом Анатолием с плеч Рэба. Пьяный священник водил по стенам церкви мутным взглядом и пару раз попадал им в лицо Варна. В этот момент его искажала гримаса страха, но буквально через пару секунд он забывал о нем и снова бесцельно вертел головой. Наконец, он упал. Варн забрался в церковь и снял с ключей батюшки брелок от гаражных ворот. В насмешку над священником он сломал стул и сделал из его ножек крест и привязал к нему нож.

– Знаки должны направить его на путь истинный, – произнес Варн с сарказмом.

До рассвета, почти не таясь, они добежали до дома отца Анатолия. Рэб спрятался в гараже, а Варн остался ждать батюшку на улице. Ему до сих пор было непонятно, что на уме у Варна. Хотелось ему верить, так как у Рэба не было никаких своих вариантов, кроме как остаться здесь в чудовищном обличье, и то только на время действия препарата.

Рэб даже задремал и проснулся, когда услышал знакомый разговор совсем рядом:

– Я не пойду внутрь, батюшка. Боюсь оскорбить своим видом твои хоромы. Будь милостив, вынеси сюда, – попросил бомж.

– Да тут только собаки мои едят. Проходи, не стесняйся, – пригласил в дом бомжа отец Анатолий.

Варн прикидывался профессионально. Если бы отец Анатолий знал тогда, что перед ним человек из другого мира, нашедший в себе дремлющее без надобности благородство, чтобы спасти его, безобразного мутанта, то его тон был бы менее снисходительным. Разговор удалился, и снова наступила пауза томительного ожидания. Как сейчас, Рэб вспомнил все моменты разговора. Он должен быть не больше получаса.

Открылась входная дверь. Тяжело затопали ноги. В дверь гаража, выходящую во двор, постучали. Рэб открыл замок. Варн с трудом нес на себе тяжелое тело отца Анатолия.

– Тяжел ты был, братец! – Варн зашел внутрь и бросил тело батюшки в старое кресло. – Слушай меня внимательно: ты и этот человек – одно и то же. Ты должен переселиться в его сознание. Это не контроль чужого тела, это полноценное переселение сознания.

Рэб отрицательно замотал головой. Он знал, что его умение не распространяется на людей. Он пытался показать Варну на своем примере, что его умение работает только с мутантами.

– Нет, это в Улье они становятся мутантами, но дело не в этом. Дело в генах, ты можешь контролировать тех, кто потенциально будет заражен в Улье. Ты, Рэб, никакой не иммунный, ты заразился бы, если бы в прошлый раз я не дал тебе жемчужину из твоей собственной башки. Понял? И твой иммунитет, и редкий дар – это все потому, что ты съел споровое тело из своей собственной башки. Ты не стал полноценным мутантом, потому что твоя жемчужина дала тебе уникальный иммунитет, содержащий твою собственную ДНК. Ни на кого другого она не подействовала бы таким образом, как на самого тебя. За этот эксперимент нам могли бы дать отличную премию. Вру: премию дали бы только мне, а тебя бы убили. Всё, хватит болтать! Бери этого толстого упыря под свой контроль.

Варн постучал по щекам отца Анатолия. Батюшка замычал, зашлепал губами и попытался открыть глаза. Рэб не понимал, для чего ему надо было брать под контроль свое бывшее тело, но подчинился. Мутный взгляд отца Анатолия скользил по лицу Рэба, ничего не выражая.