– Так вы чужак, никого не знаете. Он бы вас всему научил, подготовил к царствованию и сам бы со временем почил. Старый был. А местные женихи ждать бы не стали. Отравили бы.

– Понятно. А Дионисия об этом знала?

– Конечно. Это не секрет. Поэтому старый царь и не отдавал брату свою дочь. Жить хотел.

– Ты говоришь: царь, царь. А имя ему есть?

– Было, – закивала девушка. – Мазрадор. Но все звали его просто – царь.

– А что ты можешь рассказать о борзе Эвридаре?

– Борза Эвридара старый царь привез еще мальчиком из заречья после набега. Вырастил как сына, и тот верно ему служил. Его называли цепным псом царя. Он сейчас ведет торговлю с великими родами.

– Что за торговля?

– Старается договориться, чтобы они признали вас царем.

– А что, могут не признать?

– Нет, не признать не могут. Могут отказать в помощи при отражении набегов диких племен. А у самого царя воинов осталось три десятка, да пять десятков у борза Эвридара. Платить им нечем. Старый все раздал, чтобы его не снесли с трона: и земли, и людишек. Осталась только деревенька у замка. А раньше было восемь поселений, и подати, и две сотни стражников.

– И что, – не понял Артем. – Если мне откажут в помощи, что-то произойдет?

– Конечно, – ответила служанка. – Воины вас покинут. Селения разорят, и совет выгонит вас с царства, а еще отберет Дионисию. Выдаст ее замуж за того же брата царя. А он уж не скупится на посулы. Я слышала, как он уговаривал борза Эвридара служить ему, и даже поселок обещал дать во владения. Сделать его род новым великим родом…

– А что борз Эвридар? – поинтересовался Артем.

– Только посмеялся и сказал ему, чтобы он приберег свои посулы тому, кто его не знает.

– А что ты можешь рассказать о брате царя Эгемоне?

– Я мало его знаю. Он вечно где-то пропадал, но у него есть своя дружина, значит, есть и золото. Только откуда он его берет, чтобы платить воинам, я не знаю. Он редко бывал в замке. Жил в своем поместье в горах. Как только его дикари не разорили? – с удивлением произнесла девушка.

– Понятно. А что хотят великие рода? Что они требуют от борза и Дионисии за признание меня царем?

– Ну, кто чего. Кто железное оружие, кто амулеты колдовские, кто богатые дары и золото. Коней заречных. У кого чего не хватает, то и требуют.

– А откуда Дионисия все это возьмет? – спросил Артем.

– Как откуда? – удивленно переспросила служанка. – У вас, господин.

«Значит, – подумал Артем, – эти двое за моей спиной договариваются, что я кому должен дать в качестве подарков, и меня же не ставят об этом в известность. Не советуются. Интересное дело. Неужели у них так принято решать дела? Или они думают, что я так держусь за это царство, что, в общем-то, и не царство, а непонятно что? Но уже хорошо, что дружину нанимают за деньги. Они у меня есть. Дружина будет. Пусть решают, торгуются, а я пока погуляю, но сначала нужно навестить раненого».

– Армидана, – спросил он, – а где сейчас раненый, которого мы привезли с собой?

– Там же, где и остальные воины.

– Пошли, покажешь.

Артем поднялся, накинул меховую безрукавку, потом сжалился и из тюка достал такую же, но поменьше.

– Надень, а то у вас тут сквозняки.

– Вы мне… – Девушка чуть не заплакала от избытка чувств.

– Тебе. Ты теперь служишь мне, и я тебя приодену, но пока в мужское платье. Мы на время уедем из замка.

Девушка не спорила и не спрашивала, куда и зачем нужно уходить. Мечта, а не женщина. Сама покорность. Накинула расшитую серебряным шитьем безрукавку и засветилась от счастья.

– Пойдемте, господин, – позвала она. – Я проведу вас подвалами, чтобы не выходить на улицу.

И первой пошла на выход. Они спустились до подвала, прошли через склад и вышли в подсобке на кухне.

– Это кухня, – пояснила Армидана. – Тут правит Эдвига. Она грела царю постель и не давала его отравить.

Артем кивнул, но подумал: «Опасно тут питаться – можно окочуриться и не знать от чего. Потом скажут – заворот кишок… или умер от геморроя». Об этом тоже стоило подумать. Странные обычаи были в этом гадюшнике, как про себя назвал царство Артем.

Дальше шел коридор, и они, пройдя его, очутились в варочном зале. Дым, чад от котлов и печей наполнял кухню и поднимался к потолку. Полураздетые, в поддернутых мокрых юбках девки сноровисто что-то мешали, месили, жарили и, смеясь, переговаривались. На него и служанку не обращали внимания.

Артем хотел побыстрее проскочить этот чадящий кухонный ад, когда его догнал в спину жалобный крик:

– Брат, спаси!..

Артем остановился и огляделся.

– Я тут!.. – кричал истошный голос.

Артем сквозь завесу дыма и пара различил клетку, в которой обычно держали гусей для кухни. Такие были и в его замке. В одной из них скрючившись сидел печальный гремлун и горестно на него смотрел. Артем постоял, любуясь картиной, и направился к коротышке.

– Ты звал меня, существо? – строго спросил он.

Гремлун чуть не подавился возмущением.

– Что за слова, брат? Выбирай выражения…

– А ты кто? – сделав удивленный вид, спросил Артем. Тут же рядом оказалась дородная, но миловидная женщина лет сорока.

– Это воришка, – сообщила она. – Попался, когда жрал мясо. Я его сковородой отходила и посадила в клетку. Видимо, маленький демон. Воняет и похабно ругается. Обещал меня на плите поиметь, негодник. Уд свой срамной показывал. Демон, точно. Не может такого быть, чтобы у карлика был такой большой уд. Дождемся шамана и сожжем его.

– Нет! – закричал испугавшийся гремлун. – Брат, скажи ей, что я твой брат. Что я великий Сунь Вач Джин.

– Ты мне брат? – Артем сделал вид, что не может вспомнить гремлуна.

– Что, опять память пропала? – взвыл коротышка. – Брат, я не хочу домой, помоги мне…

– А ты будешь меня слушаться? – спросил Артем.

– Конечно, все сделаю, что скажешь…

– Ладно, Свад, я тебе помогу. Отпусти его, добрая женщина. Это мой карлик. Я его привез с озер. Он любит жрать и лазить по кухне, но не гадит. И он не демон.

– А ты кто такой, чтобы я тебя послушала? – женщина уперла руки в бока.

– Я тот, кто тут скоро будет все решать.

– Вот когда будешь все решать, тогда и приходи, – отрезала женщина. – А пока это мой домовенок.

Артем, получив отпор, рассердился и прорычал:

– Аргх.

Воздух в варочной задрожал, кастрюли попадали со стен, а женщина пригнулась, накрыла голову руками