Снаружи скорчился Рич, положив руку на распростертое тело Скаута.

– Рич?

Он опустил голову. Из глубины его груди вырвался всхлип. Она видела его плачущим только один раз: в больнице на Пасху. Гравий до странного громко скрипнул под ногами. Она дотронулась до сгорбленной спины Рича, и он обмяк, положив руку на шею Скаута, словно пытался его успокоить. Язык у пса вывалился наружу, кровь пропитала шерсть. Коллин обхватила Рича обеими руками, прижалась к его спине. Он поднял локоть, чтобы вытереть глаза, провел по лицу ногтями, словно это была маска, которую он мог сорвать.

Затем он подхватил обмякшее тело Скаута и встал.

Коллин успела ощупать пулевое отверстие в резной табличке (ДОМ ТАМ ГДЕ ТВОЕ – на месте сердца зияла дыра), смести стекло в совок, заклеить пластиковой пленкой разбитые стекла. Наконец, вернулся Рич. Его колени стали коричневыми. Коллин ощутила густой запах земли.

Он прошел по коридору к их кровати. Она забралась следом за ним и вытерла нежную кожу под его глазами. Нужно было пропылесосить ковер от осколков стекла, пока не проснулся Карпик.

– Ты видел, кто это был? – спросила она.

– Нет. Коллин, тебе нужно остановиться, – сказал он. – А что, если?..

Имя Карпика повисло между ними, невысказанное.

«Мы тебя уроем». Тогда Коллин подумала, что они говорят это Дэниелу, но теперь поняла, что они имели в виду и ее, и Джоанну, и Хелен – любого, кто переходил черту.

Они всегда имели в виду ее.

6 марта

Рич

Ветер раздувал и всасывал пластик, натянутый на лопнувшие стекла, как будто дом дышал. Рич достал ключи от пикапа из деревянной миски, глаза болели. Он слишком долго стоял под душем.

– Куда ты едешь? – спросила Коллин.

Он провел пальцами по щекам, зудящим от бритья.

– Вернусь через пару часов.

Коллин вышла вслед за ним.

– Рич, – позвала она его. – Будь осторожен.

Ему следовало бы вернуться, позволить ей чмокнуть его в щеку, но он знал, что стоит ей прикоснуться к нему, как он зарыдает – зарыдает над своей собакой, поэтому вместо этого он забрался в пикап, свернул на север и поехал прочь. Он пересек границу штата Орегон. В Брукинге был хозяйственный магазин, где продавались готовые двери. Рич увидел в стекле свое отражение – такое же грубое и красноглазое, каким он себя чувствовал.

– Чем могу помочь? – Прыщавый паренек настороженно посмотрел на Рича, словно тот мог схватить дверь под мышку и броситься на него.

– У вас есть что-нибудь без этой дырки?

Парень выглядел озадаченным.

– Это дверь для собаки.

Он купил массивную шестипанельную дверь, без окон, вдвое дороже, чем стоил пиломатериал, с глазком, который заставил его вспомнить о дешевом мотеле. Это изменит всю атмосферу в доме. Он погрузил дверь в пикап вместе с новым окном, ведрами с шпаклевкой для дерева и штукатуркой. Хлопнула дверь, отозвавшись в самых костях. Заныл зуб. Полдела сделано.

Одна миля сменялась другой: сто двадцать, сто сорок, прибрежное шоссе изгибается к северу, заполняя пустую карту в его сознании, как волна омывает песок. Когда он добрался до Кус-Бей, то стал рыскать по шикарным прибрежным домам, пока не заметил катер, а рядом – белую вывеску, отделанную синим: «СТЕФАН ЛЭНГЛИ, СТОМАТОЛОГ».

Он поднялся на крыльцо, позвонил в звонок, не успев передумать, сунул руки в карманы. Пальцы нащупали лежащие там патроны. Дверь открыла Астрид: серебристые волосы до подбородка, очки для чтения, висящие на цепочке на шее, пудрово-голубой воротничок, торчащий из-под белого кардигана. Как будто она оделась в соответствии с вывеской.

– Да? – Если она и удивилась, увидев его, если он вызвал в ней хоть какое-то чувство после стольких лет, она не показала этого, а лишь быстро кивнула в знак признательности: «Да, я вас помню. Да, мы как-то раз вместе делали ребенка. Чего ты хочешь?»

Его лицо пульсировало болью в такт сердцу. Сто пятьдесят миль – самое большое расстояние, на которое он когда-либо отъезжал от дома, и вот она стоит, нетерпеливая, как будто он отвлек ее от телевизионной программы.

– Мне нужно вырвать зуб.

– Одну минутку. – Она оставила дверь приоткрытой. Он услышал журчание, которое, как вскоре выяснилось, оказалось шумом насоса в аквариуме. Она повела его по лестнице в заднюю часть дома. Астрид как будто немного уменьшилась в размерах, плечи стали более узкими, чем он помнил. Она открыла дверь и отошла в сторону. Он оказался один в комнате, где стояло кресло, как у парикмахера, раковина, стеклянная банка, полная языкодержателей.

Вошел мужчина примерно возраста Рича. Значит, это был Лэнгли.

– Присаживайтесь. – Мужчина подошел к раковине и вымыл руки. Маленький и суровый, он нажал на гидравлический рычаг, и спинка кресла Рича откинулась назад. Заостренный подбородок и острый нос делали его похожим на грызуна, яркий свет лампы высвечивал редеющие волосы. – Давайте посмотрим.

Мужчина провел металлическим крючком по деснам Рича. Рич вздрогнул, его зуб пронзила острая боль. Он разжал и сжал кулаки, ощущая на языке вкус латексных перчаток.

Стоматолог откинулся выпрямился и снял бумажную маску.

– Вам нужна коронка.

– Вы можете просто его вытащить?

– Это моляр[5]. Я не люблю вырывать зубы, которые могут вам понадобиться.

Рич сел.

– Я бы с радостью от него избавился. Он превратил мою жизнь в ад.

Взгляд стоматолога прошелся по комнате. Рич огляделся в поисках клещей, бормашины – какого-нибудь знакомого инструмента.

– Астрид? – позвал стоматолог.

Когда они оба склонились над ним, у Рича заколотилось сердце. Она избегала его взгляда, уставившись куда-то на его верхнюю губу, словно там было пятно. Ладони у Рича вспотели, рот наполнился слюной.

– А зубная фея даст мне за мой зуб доллар? – поинтересовался Рич. Стоматолог вздохнул, будто эта шутка давно его утомила. – Хороший у вас катер.

– Спасибо.

– Часто на нем катаетесь?

– Мы его купили для нашего сына.

– Чем он занимается?

– Он адвокат. – Стоматолог взял у Астрид шприц. – Вы почувствуете укол. – Рич поморщился. – Теперь надо подождать минутку, пока не подействует заморозка.

Они оставили его одного. Рич дрожал от нервов – сначала думал, что он так переживает из-за нее, сидящей так близко, но в одиночестве ему стало еще страшнее. Десну начинало покалывать, онемение постепенно распространилось на всю челюсть. Телевизор в соседней комнате. Папоротник в фарфоровом горшке у двери.

– Хорошо, – сказал стоматолог. Астрид заняла свое место по другую сторону от его головы. – Вы почувствуете некоторое давление.

Лежа на спине, Рич искал, чем бы отвлечься от Лэнгли, который вырывал зуб, словно освобождал корень дерева железным прутом. Он почувствовал вкус крови. Каждые несколько