минут стоматолог останавливался, чтобы Астрид отсосала жидкость. Уставившись на потолок, лишь частью своего сознания заметив, что у него изо рта вытащили скользкий белый комок.

– Будет болеть, когда пройдет заморозка. – Лэнгли снял перчатки, испачканные кровью, и бросил их в мусорное ведро.

Он вымыл руки и ушел, прежде чем Рич успел поблагодарить его. Комната кружилась от того, что он слишком резко сел.

– С вас сорок пять долларов. – Астрид надела очки, чтобы выписать чек, протянула ему квитанцию, и ее рука протянулась сквозь время, та самая рука, которая когда-то подарила ему лучшую на свете мушку, и она приземлялась на воду, легко и невесомо, словно настоящее насекомое, и от поднятых морд форели кругами расходилась рябь. Рука, которой она когда-то взяла его руку, чтобы прижать к своему животу. Ему было девятнадцать лет, и он рассмеялся, чтобы прогнать страх.

«Я смогу научить его ловить рыбу», – сказал он.

«Откуда ты знаешь, что это он?» – с вызовом посмотрела на него Астрид.

В истории Гундерсенов не было ни одной девочки, но вдруг, по воле Астрид, она появилась.

«Пусть будет она».

Астрид улыбнулась, как будто эта мысль доставила ей удовольствие, а может быть, оглядываясь назад, это было лишь удовлетворение от победы. Через день она передумала.

После всего этого – дождь хлестал по лобовому стеклу, пока он искал, что сказать, когда они возвращались от Джун Миллхаузер из Самоа, и в конце концов остановился на «Мы все еще можем пожениться». После ее гневного: «С чего ты взял, что я выйду за тебя замуж?» После того, как она вытолкнула его из машины – кровь проступила на ее шерстяной юбке – и сама села за руль. После того, как она бросила его там, на обочине дороги. Даже после того, как он встретил Коллин, чувство вины все еще не покидало его – если бы он только мог что-то сказать, что-то сделать. Но теперь он видел, что Астрид не сожалела об этом, не думала о нем.

– Это ваш внук? – Она кивнула на его открытый бумажник, на школьную фотографию Карпика, улыбающегося во все ямочки на щеках.

– Сын. – Язык казался Ричу онемевшим и неуклюжим, между зубов зажат марлевый тампон, чтобы остановить кровотечение.

– О. – Она еще мгновение смотрела на бумажник, как будто он мог переключиться на следующую фотографию.

– У нас только один ребенок. Коллин… моя жена… мы потеряли несколько… Восьмерых, – поправил он себя. – Мы потеряли восьмерых детей.

Он подождал, как будто Астрид могла сказать, что ей жаль. Он все еще чувствовал тяжесть маленькой посылки, которую Джун Миллхаузер передала ему, чтобы он засунул ее в печь – малыша размером с сердцевинку от яблока. Ему так хотелось развернуть ткань. Сжигать то, что должно быть похоронено, было как-то неправильно.

– Раньше я думал о нем, – признался он. – О ней. Долгое время, даже после того, как я перестал думать о… – Он прочистил горло. О тебе, о нас. – Я хотел, чтобы у нас была семья.

Он так долго вынашивал эту мысль, что почувствовал облегчение, когда наконец-то сказал ее вслух. Астрид закрыла бухгалтерскую книгу.

– Я рада, что ты нашел близкого человека.

Он вытащил из кармана мушку и бросил ей на стол. Она опустила над ней руку, словно собираясь прочитать молитву.

– Прощай, Рич.

Он стоял перед закрытой дверью, держа в руках конверт из вощеной бумаги, в который она положила его зуб. Никто не спросил, нужен ли он ему. Он похлопал себя по щеке, проверяя, на месте ли его лицо. Надвигался туман. Он ехал медленно, чувствуя, как влечет его к себе кривая дорога Новой надежды. Он проехал свой дом и, не останавливаясь, свернул в сторону Реквы, на отлогое возвышение.

Вдоль дороги стояли пикапы. Рич припарковался, вышел из машины и прошел мимо «Шевроле» Юджина, стоявшего на подъездной дорожке к дому Мерла, с заляпанным древесным соком грузовым отсеком, в котором валялась чокерная цепь. Слишком ленивый, даже для того, чтобы замести следы. И отлично. Ему все равно нужно было прояснить кое-что с ними обоими.

Лишенный голосовых связок пес зашелся надсадным кашлем. Рич вытащил пропитанный кровью марлевый тампон. Он последовал следом за голосами на заднюю веранду, и вскоре дым от барбекю принялся щекотать ему ноздри. Они стояли вокруг гриля, Мерл переворачивал стейки – Юджин, мальчишка Сандерсона, несколько молодых парней из бригады Билла, еще несколько человек, которые показались ему знакомыми по той ночи, когда они устроили резню в Проклятой роще, хотя насчет последнего он был не уверен – слишком тогда было темно.

– Рич, поднимайся сюда, – позвал Мерл, словно ждал его. Рич поднялся по ступенькам. Юджин отвел взгляд. Скаут, должно быть, сам подбежал к нему, надеясь, что его потрепят за ухом. – Возьми пива, – сказал Мерл. – Мы празднуем.

Юджин грубо сунул ему бутылку, и Рич смерил ее взглядом, как будто это могло стать началом драки. Он видел, как она падает и взрывается у его ног. Он видел, как падают на крыльцо отстрелянные гильзы, и как дергается Мерл под градом пуль. Но вот бутылка пива оказалась в его руке, блестящая и прохладная, все еще целая. Мерл передал стейки. Парни отправились в дом. Рич остался стоять.

– Какой-то ты несчастный, Рич, – заметил Мерл, соскребая с гриля пригоревший жир.

– Я уже не знаю, что и думать.

– Хочешь знать, что я думаю? – Мерл закрыл крышку гриля. – Я думаю, что ты счастливый сукин сын. Я думаю, что у тебя есть шурин, который заботится о тебе.

Юджин поймал взгляд Рича через стекло и быстро отвел глаза.

Рич поставил полную бутылку пива на перила крыльца.

– Я думаю, ты пойдешь домой и скажешь своей жене, чтобы она держала язык за зубами, – сказал Мерл. – Будет очень жаль, если когда-нибудь станет известно, что ребенок Ларсонов родился мертвым из-за нее.

– Он не был мертворожденным. Он родился без макушки. Как она должна была его спасти? – поинтересовался Рич, чувствуя нахлынувший гнев.

Мерл поднял брови, не привыкший к тому, что его перебивают.

– Готов поспорить, что штат очень заинтересуется, узнав, что какая-то домохозяйка из глубинки играет в доктора и вытаскивает из чрев матерей недоразвитых младенцев.

– Это неправда, – возразил Рич, случайно сбив бутылку с перил. Она разбилась вдребезги, пиво вспенилось на земле внизу.

– Правда, неправда… – Мерл пожал плечами. – Ты же знаешь, как распространяются слухи.

– Она не берет за это денег, – сказал Рич. – И никогда не брала. Не впутывай ее в это дело.

Мерл прижал язык к щеке, подавляя улыбку.

– Ты идешь?

Рич посмотрел