– Кто это такой? – воскликнул Лю Синь, переводя непонимающий взгляд с незнакомца на Сяо Вэня. – Он пробрался в дом через заднюю дверь и хотел напасть на меня!

Видя, что лекарь чувствует себя вполне комфортно в обществе незнакомца, но тем не менее не собирается помогать ему освободиться, Лю Синь, чуть помешкав, опустил тарелку на стол.

Обведя собравшихся взглядом, Сяо Вэнь указал в сторону лежащего человека и представил:

– Это Пэй Сунлинь, наш проводник на Север.

На некоторое время в комнате воцарилась тишина, разбавляемая только копошением мужчины, который ползал у ног Лю Синя словно гусеница, что-то ворча себе под нос.

Гу Юшэн поднял его за воротник, поставил на ноги и встряхнул, показывая всем присутствующим.

– Ты хочешь сказать, что вот это наш проводник? – усмехнулся он. – Тогда какого хрена он напал на Лю Синя и пробрался в дом словно вор?

Сяо Вэнь улыбнулся уголками губ, садясь за стол:

– Он каждую осень появляется именно так, ночью. Наутро примерно в этих числах я всегда нахожу его развалившимся в зале и свою разворошенную кухню.

Лю Синь, зарывшись одной рукой в волосы, вторую положив на плечи Тан Цзэмина, спросил:

– Тогда почему он напал на меня? Он потянулся за кинжалом, едва меня увидел!

Лекарь перевел взгляд на Гу Юшэна, который продолжал встряхивать и удерживать вырывающегося мужчину.

– Давайте спросим это у него, – произнес он лениво, подпирая голову рукой.

Гу Юшэн сорвал ленту со рта пленника, и вся комната тут же потонула в гневной брани.

– Слышь, бычара! А ну отпустил быстро! – продолжал вырываться Пэй Сунлинь, извиваясь ужом.

Гу Юшэн вновь тряхнул гостя, на что тот заголосил:

– Да я твоих предков до восемнадцатого колена имел!

Гу Юшэн на это лишь вздернул бровь и ничего не выражающим тоном ответил:

– Соболезную.

Лю Синь закрыл Тан Цзэмину уши и прищурился:

– Вэнь-гэ, подай-ка тарелку.

Пэй Сунлинь тут же заткнулся и замер, словно провинившийся бигль, и перевел взгляд на лекаря, который внимательно смотрел на него. Наконец пленник удрученно выдохнул:

– Не нападал я на него. – Поймав скептический взгляд Лю Синя, он исправился: – Ну, то есть… я-то думал, ты вор.

Лю Синь распахнул глаза, с усмешкой спрашивая:

– Я вор? Это я пробрался через заднюю дверь, вскрыв замок, а потом еще и за кинжалом полез?

Пэй Сунлинь надул губы и фыркнул:

– Я-то откуда знал? Я всегда так захожу, Вэнь-гэ вон не против, – указал он в сторону лекаря, который вздернул брови, мол, «не то чтобы у меня был выбор». – А что еще мне было думать, когда я у него в доме незнакомца встретил?!

– Нет, ну ты посмотри, он еще меня виноватым сделал! – потрясенно выдохнул Лю Синь.

Пэй Сунлинь воскликнул:

– Ты вообще первый меня лопатой, твою мать, по голове огрел! Еще и тарелками!

Лю Синь взвился и принялся собачиться с проводником, перебрасывая вину, словно горячую картошку.

Гу Юшэн закатил глаза и полоснул ножом по веревке, отпуская Пэй Сунлиня. Затем налил себе и Сяо Вэню по чарке вина и чай для Тан Цзэмина. Все трое еще некоторое время сидели за столом, наблюдая за тем, как проводник и юноша кружат друг вокруг друга, тыча пальцами и крича.

– Я вообще-то твой гэгэ! – сложил руки на груди Пэй Сунлинь, вскидывая подбородок.

– Мать твоя тебе гэгэ, – тихо прошипел в ответ Лю Синь.

Пэй Сунлинь уже собирался ответить, видя, как юноша набирает воздух в грудь, но вдруг остановился.

Цзин, медленно бредя, словно оглушенный, прошел между ними, безмолвно развеяв враждебную атмосферу. Неуверенной поступью приблизившись к столу, он пододвинул к себе кувшин вина и просто сел с ним в обнимку.

Лю Синь со свистом выдохнул весь воздух, внимательно присматриваясь к молчаливому мужчине:

– А с ним что?

Сяо Вэнь, улыбка которого так и не сходила с лица, отпил вина и ответил, смотря на Цзина:

– Это одна из форм его глубокой медитации, не обращай внимания.

– Значит… – Лю Синь посмотрел на Гу Юшэна, – тогда, в Цайцюнь, он был в медитации почти год?

Гу Юшэн кинул взгляд на Тан Цзэмина, так и не притронувшегося к чаю, и ответил:

– Он был в ней более десяти лет.

Лю Синь ошеломленно выдохнул, пытаясь переваривать информацию и потирая висок.

Он не заметил, как Пэй Сунлинь подобрался к нему ближе. Закинув локоть юноше на плечо, он тихо спросил:

– Йа, так вы из Цайцюнь пришли, да?

Лю Синь смерил его выразительным взглядом, тряхнув плечом, после чего подошел к Тан Цзэмину и присел рядом.

Пэй Сунлинь нисколько не обиделся и в следующую секунду уже понесся на кухню, попутно спрашивая:

– Пожрать есть что-нибудь? Я жутко голодный!

Они должны были выдвинуться в путь через три дня, закончив последние приготовления и ловушки для парящих лотосов. Сами сети представляли собой небольшие колья в пару-тройку цуней, которые образовывали треугольный купол, не выпускающий лотосы наружу. Ничего сложного – следовало просто воткнуть их в землю и ждать, пока цветы не слетятся на так обожаемые ими заряженные камни и воду. Проблема состояла в том, чтобы добраться до мест, где они обитали. По рассказам Сяо Вэня, более десяти лет назад, когда он вел группу людей через горы Сюэ, именно там и обнаружились эти редкие цветы, после чего лекарь несколько раз возвращался за ними с помощью Пэй Сунлиня.

Как оказалось, их новый знакомый был одним из тех северян, которых много лет назад спас Сяо Вэнь, и хоть напрямую это сказано не было, Лю Синь смог сложить картинку целиком из обрывистого рассказа лекаря и выражения глаз Пэй Сунлиня.

Тогда, будучи еще совсем юнцом, он следовал за генералом Сяо сквозь снега и ветры, разделяя тяготы и горести своего народа, который сотнями лет не покидал родные земли. Некоторые порывались вернуться, в том числе и Пэй Сунлинь, чтобы умереть в родных краях, и только благодаря генералу Сяо, который сбил их с ног тяжелыми словами о том, что Север там, где они, все эти люди смогли собрать волю в кулак и выжить.

Мало кто объединился из выживших, чтобы образовать новые поселения вдалеке от Севера. Когда они миновали горный перевал и небольшим отрядом вошли в первые императорские города, то услышали весть, что северяне отныне признаны проклятыми и за их головы полагается награда.

Сяо Вэнь в тот вечер напился и долго о чем-то раздумывал, после чего сорвал со своего плеча императорский знак и сжег его в пламени печи, возле которой грелись несколько северян.

Он велел им молчать и никому не выдавать свое происхождение, а сам вернулся к остальным людям, ждущим на перевале. Северяне разбрелись по землям в поисках нового дома, большая часть из них ушла в вольные города, отрекшись от империи, как и та от них.

Пэй Сунлинь был единственным, кто остался возле разбитого генерала, молчаливо сжимая меч своего погибшего отца и следуя за спасителем в Яотин. И как бы Сяо Вэнь ни бранился на него, отгоняя прочь, тот все не уходил, рассмотрев в грозном воине, спасшем их жизни, отбив от демонов, робкую душу лекаря, часть которой умерла вместе с его народом в те холодные долгие ночи.

Пэй Сунлинь провел рядом с Сяо Вэнем три года, но однажды безмолвно исчез в один из дней, а затем вернулся ровно через год с вестями о том, что путешествовал по империи и спасал оставшихся северян от преследований и гнета, расселяя их в вольных городах и новых поселениях. Своего дома Пэй Сунлинь так и не обрел за все эти годы, храня в сердце воспоминания о родине, периодически возвращаясь на пару недель в единственные уцелевшие горы и медитируя в снегах, откуда открывался вид на проклятый ныне Север.

Отпустив злость в груди, Лю Синь повернулся к Пэй Сунлиню, разделяя с ним кувшин вина, который проводник с радостью принял.

– Только северяне знают дорогу. Это высокие горы, снег и метель там обычное дело. Даже такие толковые следопыты, как Гу Юшэн и Цзин, вряд ли сориентируются в этих местах, – сказал Сяо Вэнь, указывая на карту. – Мы минуем часть северного гарнизона протяженностью в несколько ли, после чего пройдем сквозь перевал Айкоу и выйдем к горам Сюэ.

Лю Синь внимательно изучал карту, когда Пэй Сунлинь подобрался к нему ближе, что-то жуя,