в снежном вихре белоснежными волосами и мерцавшими золотом глазами с черными точками зрачков.

Лю Синь уже смирился с мыслью, что они обязательно столкнутся с чем-то подобным, иначе на его поясе не висела бы сумка с токсинами и он не стер себе руки до мозолей, изо дня в день упражняясь с рогаткой все последние недели.

– Так что, Вэнь-гэ, ловушки сработают? – спросил он, не обращая на Гу Юшэна внимания.

Лекарь наконец поднял взгляд на Лю Синя:

– Если я усовершенствую несколько штук с помощью твоих токсинов, то да. Духи не любят железа. Громовой металл[46] страшен для них, только он может их приструнить, мне также нужна его пыль. Совсем немного. – Сяо Вэнь кивнул на мечи Гу Юшэна и Цзина.

Отряд расположился у скалы и развел костер.

Пэй Сунлинь был заклинателем, хоть и не смог в полной мере развить способности без учителя. Сидя возле лекаря, он выполнял его поручения: разводил огонь и посылал слабые потоки духовной энергии в колья ловушки. Лю Синь пристроился рядом, повязав черный платок на нижнюю часть лица и смешивая токсины в плошке. Он знал, что они столкнутся с духами гор, поэтому как следует изучил способы избавления от них. Убить такое создание непросто, да и в этом не было необходимости – Шаньшэнь являлись некими Божествами, черпавшими энергию из мест, где обитали. Здешние духи гор были сильны, но вряд ли действительно опасны, как проклятые чимэй или гуи. Лю Синь помнил лишь несколько случаев из книг, где описывалось нападение таких существ. Как хранители мест, Шаньшэнь лишь защищали земли, в которых жили, не позволяя творить бесчинства. Чтобы разозлить горных духов и навлечь их гнев, нужно было совершить что-то поистине ужасное.

Закончив с приготовлениями, Сяо Вэнь встал и добавил на колья громовую пыль, которую Гу Юшэн и Цзин сточили со своих мечей.

– Как только заманите духа в ловушку, узнайте, что ему нужно. Только после того, как мы исполним его просьбу, он нас отпустит, – сказал он.

Лю Синь забрал у лекаря три колышка и подошел к Тан Цзэмину.

Они рассредоточились по разным сторонам, договорившись выпустить красную вспышку в случае поимки духа, и синюю, чтобы найти друг друга.

– Тебе страшно? – спросил Тан Цзэмин, оглядываясь.

– Не очень, а тебе? – улыбнулся Лю Синь.

Мальчик отрицательно покачал головой, подмечая, что до заката еще далеко.

Они бродили по лесу, изредка натыкаясь на повторяющиеся деревья, делая насечки и видя мелькавшие меж стволами силуэты спутников. Чаще всего встречался Гу Юшэн, который все не оставлял попыток предложить объединиться, на что юноша неизменно отрицательно качал головой, говоря, что в ловушке духа нет никого, кроме них, по крайней мере так утверждалось в бестиарии. Видя, что Гу Юшэн не спешит опровергнуть его слова, так как и сам знает это, юноша облегченно выдохнул. Разделившись, они охватывали большую территорию, а значит, увеличивали шансы на поимку Шаньшэнь.

Выбрав место для ловушки и вбив треугольник из кольев, Лю Синь заметил, что вокруг было слишком уж тихо и даже не слышно изредка пролетающих птиц.

Тишина давила.

– Скорее всего, Шаньшэнь выберет не нас, – сказал он Тан Цзэмину, когда тот сел рядом и, разрезав яблоко, протянул ему половину.

Тан Цзэмин прислонился к Лю Синю и выдохнул:

– В Цайцюнь мы с тобой так и не видели нормального снега. Там он таял, едва долетев до земли. – Он зачерпнул пригоршню снега и растер его в руке. – Повсюду были только грязь и лужи.

Лю Синь покачал головой, вспоминая.

– Я никогда раньше не видел снега, так что для меня чудом была даже застылая грязь, – улыбнулся он.

Выросший на юге, он видел холодную зиму лишь на картинках, впрочем, не особо жалея и не собираясь переезжать, хоть иногда и хотелось встретить Новый год по-настоящему и слепить пару снеговиков с друзьями. Но памятуя о том, что друзей у него толком и нет, быстро отметал это желание.

В снегах всегда одиночество ощущается намного острее.

– Ты не замерз? – спросил Лю Синь, принявшись подогревать на костре чай.

Мальчик вновь набрал снега в руки и выдохнул:

– Мне тепло.

Лю Синь подметил, что в голосе Тан Цзэмина угадывается нечто большее, чем просто ответ на вопрос. То же проскальзывало и у Пэй Сунлиня, когда он, прикрыв глаза, наслаждался возможностью вновь коснуться северного снега.

Часть родного дома всегда останется с ними, как бы далеко ни забросила их судьба.

Думая о том, что Тан Цзэмин, возможно, последний раз пребывает на Севере, Лю Синь вдруг испытал тоску, тянущую в груди.

Мальчик, одетый сейчас в меховую темную мантию с серебристым узором по кайме, являл собой привыкшего к снегам человека, будто сам был соткан из него. Он смотрел вдаль совсем недетским взором, перебирая в руках белоснежные хлопья, и о чем-то раздумывал, выглядя словно старше.

Истинный северянин и правитель этих земель по праву рождения.

Которое у него отняли.

Думая о том, какая боль свела в книге Тан Цзэмина с ума, Лю Синь опустил глаза, тоже набирая в руки снег.

Холод мигом распространился от ладоней по всему телу.

«Могло ли быть так, что Тан Цзэмин вознамерился уничтожить империю за то, что та предала его народ, отправив его в изгнание? – раздумывал юноша, перебирая снег. – Но тогда почему он не пощадил и северян?»

Лю Синь понял, что упускает что-то важное. Оно ускользало, словно сухой снег сквозь пальцы.

Порой он жалел, что не переписал часть прочтенного, ведь память уже начинала притуплять некоторые воспоминания. Но затем всегда отбрасывал эти мысли, ведь если бы записи кто-нибудь обнаружил, то это запустило бы такую цепь последствий, которую не смог бы остановить никто на свете.

«В любом случае, все уже идет по иному пути, стоит ли цепляться за сюжет?» – подумал он, смотря на Тан Цзэмина.

Отбросив мысли, он не собирался более копаться в прошлом, строя предположения, которые могли завести его в водоворот еще не произошедших в этом мире событий. И которых он решительно собирался не допускать.

Они просидели почти до самого вечера, но заветные вспышки так и не разрезали небо.

Вздохнув, Лю Синь хотел уже переместиться в пещеру неподалеку на ночлег, как вдруг увидел что-то красное у скалы.

– Я думал, сливы цветут только у подножия, – пробормотал он.

Они подошли ближе, осматривая прекрасное раскидистое дерево.

Тан Цзэмин хотел сорвать ветку, но Лю Синь остановил его.

– Ты мог бы привить ее дома, – оглянулся на него мальчик, и глаза его тут же заледенели, замечая что-то позади юноши.

Мигом обернувшись, Лю Синь увидел белоснежный силуэт возле их небольшого привала. Рядом стояла ловушка.

Шаньшэнь замер, внимательно разглядывая людей, после чего подлетел чуть ближе, зависнув напротив Лю Синя.

Как юноша и предполагал, это была женщина. Высокая и худая, сотканная из снега, в беспорядке вихрящегося вокруг нее тихим потоком. Ее волосы мягко покачивались вокруг головы, будто в воде, а снежная мантия медленно колыхалась на порывистом ветру.

Подернутые золотой пылью глаза спокойно смотрели на Лю Синя.

В следующее мгновение юноша чуть свел брови: в голове будто зазвучали сотни тихих голосов, которые перемешались меж собой, делая невозможным распознать то, что ему говорили.

– Я не понимаю тебя, – ответил Лю Синь, не чувствуя со стороны духа агрессии.

Было так тихо и спокойно внутри.

– Ты слышишь ее? – спросил Тан Цзэмин, разглядывая зависшую в воздухе Шаньшэнь с ног до головы.

– А ты разве нет?

Тан Цзэмин отрицательно покачал головой.

Шепот не прекратился, а только усилился, когда существо внимательнее посмотрело на юношу, склонив голову к плечу.

– Я не понимаю, – вновь осторожно произнес Лю Синь, боясь разгневать духа.

Глаза Шаньшэнь вдруг блеснули ярким золотом, после чего вдалеке послышался вой.

Зашипев, она внезапно приблизилась, и снежинки быстрее закружились вокруг нее. Поднявшаяся метель закрутила путников в вихрь, делая невозможным рассмотреть перед собой что-либо на расстоянии вытянутой руки.

Шепот становился все громче, словно доносясь со всех сторон.

Лю Синь прикрыл лицо рукавом, стараясь ухватить и прижать к себе Тан Цзэмина.

– Я не отказываюсь помочь! Я просто не понимаю! – закричал Лю Синь.

Дело принимало