продолжаться в течение всего периода Реставрации. На самом деле армия приобрела полицейские функции: в ее прямом подчинении находилась Гражданская гвардия, да и сами военные части вмешивались в социальные конфликты, подавляли забастовки, охраняли штрейкбрехеров и иногда насильно вынуждали рабочих принимать условия хозяев.

Обеспечив на новых основах союз между королевской властью и Церковью и предоставив военным автономное поле деятельности, Кановас, который сам клерикалом не был и от военных был далек, привлек таким образом к сотрудничеству с новым политическим режимом два главных института, которые в прошлом представляли собой источники конфликта и нестабильности. Поскольку Церковь находилась в хороших отношениях с реставрированной монархией, то карлистам в случае вооруженного восстания не приходилось рассчитывать на поддержку духовенства. И все же правительство консерваторов обрушило на армию карлистов всю свою военную мощь и в течение года подавило их сопротивление. В феврале 1876 г. Примо де Ривера взял Эстелью, а Мартинес Кампос после наступления в долине Бастан положил конец второй гражданской войне[337]: на этот раз никаких объятий в Вергаре не последовало. Кановас почти сразу отменил фуэро баскских провинций, но очень скоро компенсировал эту меру введением новой системы отношений с ними — системы экономических соглашений[338]. Тот самый Мартинес Кампос, который не только покончил с карлистской войной, но и приобрел дипломатические навыки во время «демократического шестилетия», завершит войну на Кубе, заключив в феврале 1878 г. мир с повстанцами в Санхоне, — это было соединение военного триумфа с политическими уступками, на время умиротворившее остров.

Кановас не отказывался от полноты власти и не собирался заключать соглашение с партиями, или, лучше сказать, с остатками партий «демократического шестилетия». Он решил созвать кортесы с целью создания новой конституции. Подготовка выборов шла в полном соответствии с традициями эпохи «умеренных»: велись переговоры с Конституционной партией, чтобы обеспечить ее членам количество мандатов, необходимое для участия в новой политической системе; Ромеро Робледо[339] занимался поисками нужных кандидатов. Было только одно новшество: теперь с оппозицией согласовывали имена кандидатов, которых следовало избрать в каждом округе: «расписать по клеточкам» — так стали называть эту операцию. Разумеется, суть схемы сводилась к тому, чтобы обеспечить партии-лидеру парламентское большинство и тем самым право на власть; но было не менее важно обеспечить разумную компенсацию оппозиции, чтобы не дать ей повода выйти из игры.

Все произошло так, как и планировалось. Теперь Кановас мог заняться разработкой новой конституции, не делая уступок левым. Согласно либеральной традиции суверенитет снова принадлежал королю и кортесам совместно; личность короля вновь считалась и неприкосновенной, и священной. Католической, апостольской, римской религии возвращался статус государственной, при этом иные религиозные взгляды и культ не подлежали преследованию, однако их обнародование и публичное отправление воспрещались. Сенаторами, как и раньше, становились в силу личного права или по назначению короля, пожизненно, хотя половина состава Сената отныне избиралась из представителей высших государственных институтов (высший командный состав армии, представители дипломатического корпуса, главы высших судебных коллегий, президенты академий, парламентские деятели) и из числа крупных налогоплательщиков. Принципы избирательного права (всеобщее или цензовое), на которых основано формирование Конгресса депутатов, не оговаривались; предполагалось, что они будут определены специальным законом. Кановас создаст его в 1878 г.: количество избирателей сократится с 4 млн до 860 тыс. человек; кортесы будут переизбираться каждые пять лет. Все эти положения соответствовали традиции «умеренных» и повторяли Конституцию 1845 г. Из наследия прогрессистов сохранились некоторые принципы Раздела I «Об испанцах и их правах»; в нем содержится перечень прав согласно Конституции 1869 г. с оговоркой, что их отправление и гарантии будут определены последующим законодательством, «без ущерба как для прав нации, так и для основных атрибутов публичной власти».

Итак, конституция оказалась консервативной, но благодаря ей открывались большие возможности для дальнейших соглашений между партиями. Достаточно большие хотя бы для того, чтобы Сагаста и Конституционная партия вернулись в систему, рассчитывая на доступ к власти без бойкотов и восстаний. Однако Кановас не торопился — напротив, даже если уже тогда у него имелись планы организовать мирное чередование партий у власти, планы, которые будут реализованы годы спустя, он постарался отложить соглашение. В течение этого, можно сказать, подготовительного периода Кановас не только отказался от монополии на власть, типичной для «умеренных», но и после четырех лет у власти передал правительство самому авторитетному из генералов, Арсенио Мартинесу Кампосу. Тот объявил выборы в кортесы, и Кановас снова возглавил правительство. Великий архитектор Реставрации явно не торопился с достройкой своего здания, вероятно потому, что ему пока не хватало чертежей.

Только тогда, когда позиции консерваторов стали слабеть, или, возможно, тогда, когда начали появляться оппозиционные группы, а главный архитектор оказался в замешательстве, король предложил возглавить правительство лидеру оппозиции Сагасте. На дворе был февраль 1881 г., и Сагаста в раздражении, что его заставили так долго ждать королевского предложения, уже успел объединить остатки либеральных сил. Его Конституционная партия завершила слияние с партией Парламентского Центра во главе с Мануэлем Алонсо Мартинесом и Херманом Гамасо. К ним присоединились друзья Мартинеса Кампоса, обиженного на Кановаса из-за маневра с выборами. Новая Либеральная Объединенная партия под руководством Сагасты была в состоянии предстать перед монархом в полной готовности принять власть. При дворе этих усилий не оценили, и тогда Сагаста начал угрожать поддержкой военного мятежа, который планировали близкие к нему генералы. Действительно, нежелание Кановаса отказаться от власти побуждало к насилию тех, кто уже не надеялся получить ее мирно. В конце концов Альфонсо XII согласился поручить правительство лидеру Либеральной Объединенной партии, и тот принял предложение не задумываясь. Это был решающий этап формирования новой системы. Бывшие прогрессисты приняли новую консервативную конституцию и согласились участвовать в политической игре под управлением короля — носителя так называемой «королевской прерогативы».

Сагаста впервые пришел к власти спустя шесть лет и один месяц после того, как ему пришлось уступить власть Кановасу в результате государственного переворота, организованного генералом Мартинесом Кампосом. Все эти годы, пока Кановас возглавлял правительство (за исключением коротких периодов, когда у власти находились генералы Ховельяр и Мартинес Кампос), казалось, было сделано все возможное, чтобы режим Реставрации походил на реакционный режим. Либералы постарались сбалансировать ситуацию. Принятые ими правительственные циркуляры отменили декрет Оровио и разрешили изгнанным профессорам вернуться в аудитории, санкционировали торжественные мероприятия в память о Республике, сняли запрет на обсуждение политических проблем, возобновили издание газет, закрытых из-за цензурных ограничений, — одним словом, расширили возможности публичных дискуссий. В конце концов 26 июля 1883 г. был принят Закон о печати, положивший начало блестящему периоду в развитии политической прессы и издательского дела, который продлится вплоть до 1930-х гг.

И все же политическая