Вместо того чтобы убежать, девушка сделала несколько шагов вмою сторону. Видимо, она поступила так, как подсказало ей мятежное, исполненноеотчаяния сердце, – хотя на каком опыте основывалось такое решение, я незнаю. Так или иначе, она готова была раскрыть мне свои объятия и дала этопонять, грациозным движением приподняв правой рукой волосы, но тут же позволивим вновь упасть и рассыпаться по плечам.

Я подошел ближе. Девушка взяла меня за руку и повела в горы,вот к той пещере, которую ты сейчас можешь увидеть на одном из склонов, еслиоглянешься через левое плечо. К тому моменту, когда мы подошли к входу впещеру, я уже понял, что страсть, разгоревшаяся в этом юном существе, ничуть неуступает моей собственной.

Она не была девственницей и хорошо знала, что такое плотскиенаслаждения. Знала и стремилась к ним. Ее губы коснулись моих, прижались к ним,и я почувствовал у себя во рту ее язык – искусный, жаждущий, ищущий...

Чувства, переполнявшие меня, трудно передать словами. Вкакой-то момент я отстранил ее от себя, но лишь затем, чтобы полюбоватьсявеликолепным телом, той самой таинственной материальной плотью, которую ждетвпереди смерть и разложение, но которая, однако, может соперничать с любойангельской субстанцией. Потом мы вновь слились в объятиях, но теперь уже явозвращал ей поцелуи, а она смеялась и все теснее прижималась ко мне обнаженнойгрудью.

Мы упали на поросший мхом пол – я тысячи раз видел, какделали это смертные, – и когда мой орган вошел в нее, я испытал ни с чемне сравнимое наслаждение и понял то, что не дано понять ни одному ангелу. Моиощущения никоим образом не были связаны ни с разумом, ни с наблюдениями, ни стем, что я видел, слышал или стремился постичь. Я был охвачен беспредельнойстрастью, снова и снова я толчками вторгался в нежную плоть женщины, и мышцы еевлагалища мягко, но сильно сжимали мой мужской орган, удерживали его, словностремясь поглотить его и никогда не отпускать... И вдруг она напряглась,забилась в моих объятиях, лицо ее покраснело, глаза закатились, а сердце словноперестало биться...

В то же мгновение семя мое исторглось и заполнило ееразгоряченное лоно. Какое-то время я еще продолжал двигаться в том же ритме, новскоре все чувства во мне начали ослабевать и постепенно угасли...

Обессиленный, я лежал рядом с женщиной, обняв и прижимая еек себе одной рукой. Я нежно целовал ее в щеку и шепотом повторял на ее родномязыке: «Я люблю тебя... Я люблю тебя... Я люблю тебя, чудесное, прекрасноесоздание... Я люблю тебя!..»

Она лишь покорно и благодарно улыбалась в ответ, а потомвдруг прижалась ко мне изо всех сил, и мне показалось, что слезы вот-вот хлынутиз ее глаз. Ее беззаботность сменилась тихой нежностью и одновременноугрызениями совести, я чувствовал, как страдает ее душа.

Что же касается меня, то разум и чувства мои пребывали вполном смятении. Я впервые познал оргазм! Мне довелось достичь высочайшей точкифизического наслаждения, испытать то ни с чем не сравнимое удовольствие,которое испытывают в момент совокупления смертные. Не было сил ни двигаться, ниговорить – я молча лежал, устремив взгляд в потолок пещеры.

Но постепенно до меня стало доходить, что женщина чем-тоиспугана. Она вновь прижалась ко мне, потом встала на колени и, наконец,вскочила и бросилась прочь.

Я сел. С небес лился свет... Это был Божественный свет – ион искал меня! Я торопливо поднялся на ноги и выбежал из пещеры.

«Я здесь, Господи! – крикнул я. – Господь мой, япреисполнен радости! Господь, Боже мой, какие восхитительные чувства мнедовелось испытать!»

Я запел хвалебный псалом. И как только я начал егоисполнять, частицы материи, словно отторгнутые от меня ангельским голосом,постепенно стали исчезать, растворяться... Я встал во весь свой ангельскийрост, расправил крылья и вознес к небесам гимн, прославляя Господа и благодаряЕго за то, что′ Он позволил мне испытать в объятиях этой женщины...

Прозвучавший над моей головой голос Бога был тихим, ноисполненным гнева и ярости.

«Мемнох! – рек мне Господь. – Ты принадлежишь ксонму ангелов! Что делает ангел, сын Божий, в компании дщери человеческой?»

Прежде чем я успел ответить, свет исчез, и меня закружилстремительный поток воздуха, заставивший затрепетать мои крылья... Я взглянулвниз и увидел, что женщина уже далеко, на берегу моря. Став свидетельницейнепонятного, необъяснимого явления, она в ужасе мчалась прочь.

Она убежала, а я оказался на небесах, пред вратами рая. Ивдруг я осознал, что впервые эти врата обрели в моих глазах форму, то есть яувидел их так, как видел, например, ты. А потом эти врата с грохотомзахлопнулись передо мной, и божественная молния низвергла меня с небес. Я падалстоль же стремительно, как падал и ты в моих руках. Только я был один. Я рухнулвниз, невидимый, но исцарапанный и изломанный, и зарыдал, уткнувшись лицом вмокрую землю.

«Ты, Мой наблюдатель, посланный Мною на землюангел-хранитель! Что ты натворил?» – тихо, но отчетливо прозвучал возле самогомоего уха голос Господа.

Я продолжал рыдать и никак не мог успокоиться.

«Господь, Бог мой! – сквозь слезы молил я. – Этокакое-то ужасное недоразумение... Позволь мне... Позволь мне объяснить...»

«Оставайся среди смертных, которых ты так любишь! –ответил Бог. – Отныне пусть они будут твоими советчиками. Ибо Я не желаюни видеть, ни слышать тебя до тех пор, пока гнев Мой не остынет. Сжимай в своихобъятиях плоть, которую ты жаждешь и которой ты запачкан. И не появляйся Мне наглаза, пока Я сам не пошлю за тобой – если сочту нужным!»

Вновь поднялся вихрь, а когда я перевернулся на спину, тоувидел, что лишился крыльев, вновь обрел плоть и выгляжу как обыкновенныйчеловек.

Тело мое снова стало таким, каким я его для себясоздал, – Всемогущий проявил милость и восстановил его до последнейклеточки. Я остался лежать на земле и только стонал, испытывая нестерпимую больи чувствуя, как печаль разрывает на части душу.

Никогда прежде не приходилось мне плакать так, как плачутлюди. Голос мой был негромким. Я не испытывал ни колебаний, ни отчаяния. Япо-прежнему оставался самоуверенным ангелом, ибо не сомневался, что Господь нелишит меня своей любви. Да, Он был разгневан, но что из того? Он и прежде нераз на меня сердился.

Меня мучило лишь сознание того, что я отвергнут Господом,что мне запрещено появляться на небесах без Его разрешения, что я лишен правапокидать свою плотскую оболочку. Я сел и попытался воздеть руки к небу, однако,несмотря на все усилия, не смог это сделать. И тогда меня вновь охватило такоеострое чувство неизбывной печали и полного одиночества, что я мог лишь понуроопустить голову и застыть в молчании.