– Да, ты знаешь Священное Писание, как настоящийдьявол, – с горечью произнес он; лицо его при этом выражало такую печаль,такое сострадание, что в насмешке, вложенной им во фразу, не осталось ни каплияда. – И кто знал, что такое может случиться? – вопрошал он. –Кто знал? Да, да, я стану укреплять преисподнюю, думал я, пока те стоны неразрушат небесные врата и не снесут их до основания. Если души, находящиеся утебя во владении, способны развиваться, то они способны когда-нибудьуподобиться ангелам! Одна эта мысль позволяла мне надеяться обрести власть надзабытыми Богом.

– Но Господь не дал этому произойти, верно? Он не дал тебеумереть в бренном теле.

– Да. Но Он также не наслал и Потоп. И все, чему я учил,сохранилось. Что-то превратилось в легенды, что-то перешло в Священное Писание,но, главное, следы моего пребывания на земле сохранились. Остались ремесла,которым я научил людей, осталась способность человека к развитию; люди узнали,что события подчиняются логике, а не волшебству и что даже к тайнам небес душилюдей, возможно, смогут когда-нибудь приобщиться. Рано или поздно душиприобщатся и к этому.

– Но как ты выбрался оттуда? Что случилось с Лилией?

– Лилия? Ах, Лилия. Она умерла в почете, супруга божества.Лилия, – повторил он, предаваясь воспоминаниям, снова делающим ееблизкой. – Моя Лилия. Изгнанная и связавшая свою судьбу с Богом.

– К тому времени, когда это произошло, Господь уже забралтебя? – спросил я. – Положил конец твоим деяниям?

Какое-то мгновение мы пристально смотрели друг на друга.

– Все не так просто. Я пребывал там около трех месяцев, когдаоднажды проснулся и увидел пришедших за мной Михаила и Рафаила, которыеотчетливо произнесли: «Господь требует тебя к себе».

И я, будучи Мемнохом, не искупившим грехи, сказал:

«Да? Почему же тогда Он не подхватит меня и не заберетотсюда или не сделает что ему угодно?»

При этих словах Михаил с несчастным выражением на лицепроизнес:

«Мемнох, во имя любви к Богу, обратись добровольно в своепривычное обличье. Почувствуй, как растет твое тело; пусть крылья вознесут тебяк небесам. Он требует тебя, только если ты сам хочешь вернуться! Поэтому,Мемнох, подумай, прежде чем...»

«Нет, не стоит предостерегать меня, возлюбленный мой, –сказал я Михаилу. – Я иду со слезами на глазах, я возвращаюсь».

Я опустился на колени и поцеловал спящую Лилию.

Она подняла на меня глаза.

«Это прощание, подруга моя, моя наставница», – вымолвиля.

Я поцеловал ее и затем, отвернувшись, превратился в зримогодля нее ангела с очерченным материальным силуэтом, поэтому она, приподнявшисьна локтях и плача, созерцала это прощальное видение, чтобы удержать его в душеи вспоминать, когда захочется.

И тогда, невидимый, я примкнул к Михаилу и Рафаилу иотправился домой.

В первые мгновения я едва верил в это; когда я пролеталчерез преисподнюю, души возопили в агонии, и я раскинул руки в желании ихутешить: «Я не забуду вас! Клянусь! Я передам ваше прошение на небеса». Ипродолжал полет вверх, туда, откуда нисходил свет, обволакивающий меня, как игорячая Господня любовь, прелюдией то ли Суда Небесного, то ли наказания, то липрощения – чего именно, я не ведал. И эта любовь обнимала меня и поддерживала.Радостные крики на небесах звучали оглушительно даже для моего слуха.

Там собрались все ангелы, Божии дети. Божественный светпульсировал в самой их середине.

Буду ли я наказан? Но все, что я ощущал, это благодарностьза то, что снова узрел тот свет, пусть даже и на пару мгновений.

Я не мог смотреть на этот свет. Мне пришлось закрыть глазаладонями. И тогда, как всегда бывает при встрече с небесами, серафимы ихерувимы окружили Бога, чтобы свет оказался за их спинами и не слепил глазаангелам.

Голос Господа прозвучал незамедлительно и властно.

«Хочу сказать тебе кое-что, Мой храбрый и самонадеянныйдруг, – вымолвил Он. – Есть одно понятие, над которым можешьпоразмыслить в своей ангельской мудрости. Это понятие о геенне, об аде. –Это слово предстало предо мной во всей полноте своего смысла. – Огонь ивечные муки, – сказал Бог, – обратная сторона небес. Скажи мне,Мемнох, скажи не кривя душой: будет ли это подходящим для тебя наказанием – полнаяпротивоположность славе, от которой ты отказался ради дщерей человеческих?Будет ли это надлежащим приговором: вечное страдание, пока не прервется ходвремен?»

– Мой ответ последовал через мгновение, – сказалМемнох. Взглянув на меня, он слегка приподнял брови. – Я сказал: «Нет,Господи, Ты ни с кем так не поступишь. Мы все Твои дети. Это чересчур жестокопо отношению к кому-то или чему-то, умышленно созданному. Нет, Господь мой.Когда мужчины и женщины земли поведали мне, что им представлялись подобныемучения для грешников и эта мысль доставляла им боль и страдание, я уверил их,что такого места не существует и оно никогда не будет существовать».

По небесам прокатился смех. От одного края небес до другого.Каждый ангел смеялся, и, разумеется, этот смех был мелодичен и, как всегда,наполнен восторгом и удивлением, но то был смех, а не песня.

Не смеялось лишь одно существо. Я. Мемнох. Я стоял там, сполной серьезностью и неподдельным изумлением спрашивая, над чем они смеются.

И тут случилась престранная вещь. Бог тоже смеялся –негромко, в унисон с прочими или, скорее, задавая ритм, и только когда Его смехпостепенно замер, умолкли и остальные.

«Итак, ты сказал им такое, Мемнох. Что никогда не будет ада,вечного наказания грешникам. И что никогда такое место не может существовать».

«Да, Господи, – отвечал я. – Я не мог себепредставить, почему они придумали это. Если только в злости на врагов...»

Смех раздался вновь, но Бог остановил его. Господь молвил:

«Мемнох, всю ли бренную плоть оставил ты на земле? Владеешьли ты всеми способностями ангела? Не по привычке ли разыгрываешь простака?»

Я заговорил громко, перекрывая несмолкающий смех:

«Нет, Господи, я мечтал об этом мгновении. Разлука с Тобойбыла подобно агонии. Я делал то, что делал, во имя любви, не так ли? Ты,конечно же, знаешь это лучше моего».

«Боюсь, так и было, – отвечал Он. – Это былалюбовь, да, верно».

«Господи, я мечтал, что Ты позволишь мне предстать передТобой и все объяснить, изложить доводы, пришедшие мне в голову, когда я впервыеувидел дщерь человеческую и пошел за ней. Будет ли мне это дозволено?»

Молчание.