Придон в самом деле чувствовал, что дыхание учащается, акровь струится чаще, когда взор падает на боевые топоры, мечи, копья,богатырские луки. Даже сейчас учащается, когда сердце полно тоской и нежностьюк Итании, а раньше так вообще бы сошел с ума, позабыл бы сдержанность иневозмутимость артанина, хватал бы эти мечи и целовал лезвия…

Он с шумом вздохнул, мозг очистился. Всего лишь вещи, всеголишь вещи. Из блеска золотых вещей, ларцов с золотыми монетами, золотых кубкови чаш, проступило сияние чище, ярче, а в нем – прекрасное девичье лицо.

– Итания, – проговорил он таким горячим шепотом,что губы сразу обожгло, как огнем. – Итания…

– Что? – спросил Черево, не поняв. Придон собралразмякшее лицо в каменную маску, голос прозвучал тверже:

– Уже полдень. Когда я буду говорить с Итанией?

Черево поперхнулся на полуслове. Оказывается, он что-товещал. Наверное, о мощи и величии куявских тцаров. Глаза потемнели, лицоналилось нездоровой багровостью.

– Кто сказал, – спросил он визгливо, – что тыбудешь говорить с нею?

– Но ты обещал…

– Я обещал, – подчеркнул Черево, – чтопостараюсь… постараюсь!… добиться, чтобы она тебя приняла уже сегодня. Тыузришь, что она здесь, во дворце. Ты это зрел еще там, на дороге, что она ужездесь. Может быть, тебе будет даже дозволено сказать ей несколько слов. Но я необещал, что она тебе ответит! Тем более, никто не мог пообещать такую дерзость,что ты будешь говорить с нею!

Придон возразил горячо:

– Но если я буду говорить, она что, не ответит?

– Может быть, – сказал Черево, – ответит.Может быть, нет. Кто знает женщин? Я, к примеру, не знаю. И даже не пытаюсьузнать. Зачем? Мне так жить легче. Я не хочу заглядывать в те бездны, которые уних в душах… если у женщин есть души. Вот у нас, мужчин, есть. Даже у нашихконей есть! Большие и верные души. У собак есть – чистые, преданные, любящие.Но вот у женщин… гм… Ладно, пойдем, это еще не все!

Придон двинулся следом, в конце зала такая же дверь изметалла, Черево поколдовал, дверь втянулась в щель, как морда улитки, дальшееще один зал, чуть поменьше, и, судя по торжественности бера, здесь уже тольковолшебные вещи, амулеты. Потом еще зал, еще и еще…

В самом последнем Черево остановился, обвел все пространстворуками.

– Здесь собрано… которое… словом, непонятно, что оно заи для чего. Тулей сюда даже Барвника пускает не иначе как при себе, чтобы тотчего-то не узнал раньше его, великого тцара. Не понимаешь почему?

– Не понимаю, – ответил Придон равнодушно.

– Здесь может лежать ключ к абсолютной власти надлюдьми, зверьми и демонами! А это самое большое сокровище на всем белом свете…

Придон фыркнул.

– Богатство? Да вы даже не знаете, как пользоватьсятем, что уже в залах!

– Когда-нибудь узнаем, – ответил Черевосерьезно. – А пока могу добавить, что все это… весь этот зал и все, чтовыше, когда-то достанутся тому…

Он умолк, пауза затянулась, Придон сказал раздраженно:

– Не тяни, я не куяв!

– Вижу, увы. Достанется тому, кому достанетсянесравненная Итания.

Он пытливо вглядывался в лицо Придона, но там не дрогнул ниединый мускул. Артане умеют владеть собой, умеют, однако же Придон скользнулбезразличным взором по волшебным вещам, ибо при упоминании Итании снова мирпоблек, а все его сокровища потускнели. Если завладеет Итанией, что эти горстипеска в сравнении со сверкающей дивной жемчужиной?

– Тебя ничем не проймешь, – сказал Черево сдосадой. – Ладно, я тебе такое покажу, что ни один еще не зрел… Придон свидом полнейшего равнодушия пожал плечами.

– Ты думаешь удивить артанина?

– Думаю, удивлю, – ответил Черево оченьсерьезно. – Пойдем.

Он отодвинул огромный сундук, явно пустой, Черево невыглядит силачом, потрогал стену. Оглянулся на Придона, тот понял, отвернулся.Черево сопел долго, кряхтел, даже ругался, наконец послышался скрип, в спинуПридона потянуло холодным сырым воздухом.

– Пойдем, – послышался голос Черева.

Часть камней исчезла, в неровном проходе зияла чернота.Черево вынул из медного кольца чашу светильника, первым шагнул, наклонивголову, в проем. Придону пришлось согнуться чуть ли не вдвое.

Комната совсем крохотная, почти чулан. И абсолютно пустая.Так почудилось Придону, но Черево поднес светильник к левой стене, и Придонощутил, что у него остановилось дыхание. На стене меч с длинным, абсолютночерным лезвием. Из стены торчат расплюснутые тяжелыми молотами шляпки массивныхстальных штырей, рукоять меча прикована к этим штырям неимоверно толстыми иявно тяжелыми цепями. Такие же толстые цепи, драконов ими приковывали, что ли,прижимают к стене лезвие.

Черево оглянулся, сказал с сарказмом:

– Ну что?.. Не удивил? Видел бы ты свою артанскую рылусейчас!

– А почему… – начал Придон и умолк.

Цепи зазвенели. Меч рванулся, забился в путах. По черномулезвию пробежали искры, показались Придону звездами в безлунной ночи. Цепинатянулись, меч отпрянул к стене, прижался, а затем с силой рванулся снова.Цепи зазвенели громко и тревожно.

Черево воскликнул:

– Да что это с ним?.. Я даже не слышал о таком!..Придон медленно разжал губы:

– А я слышал.

Черево попятился к пролому, глаза не отрывались от меча. Тотзабился еще яростнее, цепи звенели непрерывно, стучали кольцами, терлись,ударялись друг о друга и о камень стены. Брызнули первые искры.

– Уйдем отсюда, – проговорил Черево. Он побледнел,губы стали синими. – Уйдем… ох, зачем я тебе такое показал!

Придон сказал как можно равнодушнее:

– Уйдем так уйдем. Все-таки это меч, не топор.

Он прошел мимо Черева, не оглядывался, тот закрывалсекретный проход, придвигал сундук, наконец догнал, пошли плечо к плечу. Череводышал тяжело, часто искоса поглядывал на Придона, наконец не вытерпел:

– Так что это за меч? Придон скривил губы.

– Как можно хранить и не знать?

– У нас много чудесных вещей, – огрызнулсяЧерево. – Известно только, что этот меч обладает чудесной мощью. Рассекаетвсе, как соломинку, будь то стальные доспехи, железный столб, каменная стенаили гора, заколдованный щит… К тому же человек с этим мечом неуязвим для всех.Для людей, зверей, грозы, падающих с горы камней, стрел, мечей, топоров, копий…Что, этого мало?

Придон кивнул.

– Мало.

Черево вспыхнул, даже уши побагровели.

– А что же еще?