– Так пить умеют только дети Великой Артании!

– Да, – торопливо поддержал Черево, но голос егобыл угрюмым. – До дна! Надо же, глотка… У быка меньше.

В отличие от Терпуга, он был раздражен и очень недоволен.Придону даже показалось, что сгорбился, не находит рукам места, началоглядываться по сторонам, явно хочет на все махнуть рукой и уйти.

Придон вернул чашу Терпугу, сказал, глядя ему прямо в глаза:

– Что-то горьковатый настой… Если с ним что-то не так,я сегодня же ночью за вами обоими приду.

Терпуг побледнел еще больше, отступил и постаралсязатеряться среди гостей. Но те стояли такой плотной толпой, что он уперся в нихспиной, остановился вынужденно и под тяжелым взглядом Придона с явной натугойрасхохотался.

– Горьковатое?.. Да нет слаже вина, кумыса или чегоугодно, неважно, что делается в Куявии. Ты просто не понял, герой!

– Я не понял? – спросил Придон угрожающе.

– Ну, не все знают даже артане…

– Самый сладкий виноград растет в Артании, –прорычал Придон. – И самое сладкое молоко только в Артании.

Терпуг выставил ладони. Он с жадным вниманием вглядывался влицо Придона.

– Доблестный герой, – ответил он с достоинством,громким голосом, – если ты полагаешь, что куявский виноград кислый, то моймеч – против твоего топора! Это тебя устроит?

Громкий голос привлек внимание. А когда услышали, что именносказал Терпуг, толпа стала втрое больше. Придон на миг онемел от дерзости.Потом внезапно понял, ублюдок уверен, что он, Придон, не переживет эту ночь.Возможно, он уже сейчас должен пошатнуться, рухнуть на пол и задергать ногой. Ипустить пену изо рта.

– Хорошо, – ответил он. – Все слышали? Кто-товскрикнул в тревоге:

– Доблестный герой, не слушай этого бахвала! Он простомного выпил!

Терпуг выпятил грудь.

– Это я много выпил? Я перепью, если захочу, и этоготупого артанского быка. Но завтра на рассвете мы скрестим свое оружие. И ещепосмотрим, кто из нас мужчина!

Придон ощутил, что голоса в толпе разом умолкли. Даже те,кто стоял ко входу спиной, разом подобрались, надели на морды сладкие улыбки иповернулись, будто там стоит и смотрит на них сам тцар.

В дверях появился Щажард. Ему кланялись почти как самомутцару, лишь Придон посмотрел холодно и отвернулся. Впрочем, он не кланялся исамому тцару. А если и поклонится, если такое невероятное случится, то не тцаруКуявии, а отцу Итании.

Он чувствовал, как острый взгляд побуравил ему голыелопатки, но у артан кожа прочнее, чем у горных туров, и острие, затупившись, ато и обломившись, сгинуло.

– Великий тцар, – прозвучал холодный властныйголос Щажарда, – изволит разрешить почтенным гостям войти в тронный зал.

Почтенные гости, как стадо овец, хлынули к распахнутымдверям. Придон не понял, зачем такая спешка, ведь тцар наверняка появитсяпоследним, но Черево ухватил за руку, потащил. В тронном зале пышно одетыеслуги не давали приближаться к трону слишком близко. Придон понял, что всеторопились, чтобы успеть занять передние ряды.

За столами звенели ножи, стучали ложки, гости состязались,кто провозгласит тост за здравие тцара поцветастее и вычурнее. Тулей сиделдовольный, уже сытый, взрыгивающий, но Придон чувствовал, как его взгляд то идело останавливается на нем, артанине. Щажард наклонился к уху Тулея, что-топрошептал. Тцар покачал головой, указал на Придона. Щажард поморщился, Придонвидел, каких усилий стоило ему выдавить улыбку, затем управляющий негромкохлопнул в ладоши, и, Придон не поверил своим ушам, в огромном зале мгновенновоцарилась мертвая тишина, а все замерли, словно превратились в каменные статуи.

– А теперь, – сказал Щажард громко, – великийтцар желает, чтобы все видели, что для сильных и отважных преград нет! По волевеликого тцара доблестный герой Придон… вот он сидит, отправился в Лихие Земли,где совершил множество подвигов, перебил тысячи дивов и… отыскал ножныбожественного меча самого Хорса!

Тцар милостиво улыбнулся и хлопнул в ладоши. Гости встали и,стоя, тоже хлопали в ладоши. Нестройно, по-овечьи, не так, как ритмично хлопаютвоины, приглашая на огненный танец с кинжалами.

Черта с два, подумал Придон хмуро, я добывал ножны по волевашего куявского тцара. Я добывал по собственной воле, ибо именно я самвозжелал добыть для себя божественную Итанию. А за нее готов добыть не толькообломки меча, а хоть саму бороду любого из ваших куявских богов.

Он поднялся, плечи расправились сами, а подбородок вызывающеподнялся. Он чувствовал, что силен и красив, и очень хотелось, чтобы в этотмомент, когда все хлопают и смотрят с восторгом и завистью, его увидела Итания.

Тцар вскинул руку, шум стих, как будто отрубило ударомтопора. Тцар сказал властно:

– Придон, я вижу, ты не расстаешься с ножнами?

Придон с достоинством поклонился. Не как тцару, а какстаршему по возрасту, и успел заметить, что это заметил, понял, правильнооценил и оттого зло нахмурился Щажард.

– Я добывал их для тебя, – ответил онспокойно, – тцар!.. И не хотел, чтобы чьи-то лапы трогали то, что отнынепринадлежит тебе.

Тулей довольно улыбнулся. Придон видел, как глаза тцарабыстро зыркнули по сторонам, заметили или нет, что варвар сам признал, чтоножны отныне принадлежат ему, а это значит, что и сам артанин у него на службе,но черт с ним, пусть истолковывает как хочет, эти ножны и в самом делепринадлежат ему, как выкуп за Итанию. Еще ему уже принадлежит рукоять, а такжелезвие. А потом он отдаст Итанию, и Придон свободен от того, что здесь понимаюткак службу…

– Покажи, – велел тцар.

Придон неспешно снял перевязь. За это время так привык кножнам, что стали как частью одежды. Нет, даже шкуры. За спиной тцара появилсястарый однорукий маг, Придон перехватил пронизывающий взгляд, что-то пошепталТулею на ухо. С другой стороны ревниво вытянул короткую шею Щажард.

Тцар протянул руку, Придон покачал головой.

– Нет… Если стол крепок, я положу. Все затаили дыхание.Тулей буркнул:

– Клади.

Придон снял перевязь, мышцы двигались и перекатывались подчистой процелованной солнцем кожей, ну почему Итания его сейчас не видит, всевзгляды прикованы к его замедленным движениям, вот ножны осторожно опустил настол, с толстыми дубовыми ножками, узкая щель для лезвия меча зияет, как ночноенебо… затрещало, стол просел, заметно прогнулся.

Тулей вытаращил глаза, за его спиной ахнул Барвник.

Стол напоминал силача, что принял на плечи огромный вес и,покраснев и напрягая мышцы, удерживает изо всех сил, пусть все увидят, оценят,запомнят.

Треск повторился, от ножки с сухим щелчком отлетела белаящепка. Барвник вскрикнул: