– Человек, у которого в руке этот меч, – ответилПридон ровным голосом, – станет властелином. Племени, провинции, страны,всего мира… чего захочет! Так что не звени ключами от тайн, не звени! Опасно.

Прошли довольно долго, Черево вдруг вздрогнул, остановился.

– И ты, – спросил он, глядя в глазаПридону, – не ухватился за этот меч?

Придон прошел надменно мимо, Череву пришлось догонять. Онсердито сопел, пыхтел, начал задыхаться от быстрой ходьбы. Уже когда поднялисьнаверх, Придон сжалился, сказал высокомерно:

– Дурак ты, хоть и бер. Что мне весь мир, если в нем небудет Итании?.. А если я завоюю Итанию, то у меня будет весь мир… и намногобольше. Еще не понял?

Черево посопел, сказал сердито:

– Нет, не понял. Зато понял, что наш тцар не совсем ещедурак. Он знает, перед кем можно таким бахвалиться… и не быть ограбленным.

В большом зале народу прибавилось, не протолкнуться от пышноодетых беров, беричей, разбогатевших песиглавцев. Время от времени слугидокладывали, что прибыл такой-то князь, а то и светлый князь, и тогда народмолчаливо выстраивался в два ряда, почтительно кланялся знатным и родовитым,шепотом передавал друг другу сплетни, каким образом добыл богатство и мощь тотили иной мечник, хранитель или вотчинник.

Черево вполголоса объяснил, что это гости из соседнихземель. Приехали, чтобы лишний раз выказать тцару свое почтение.

– А зачем? – спросил Придон.

– Что зачем? – не понял Черево.

– Зачем, говорю, что-то делать лишний раз? Когда лишнее,это плохо.

Черево поморщился, сказал с раздражением:

– А черт его знает, почему так! Не цепляйся к словам.Больно вы, артане, к словам чувствительные. Мы, куявы, привыкли к ним, как кстертой монете. Для нас уже нет свежести в словах, как в еде или одеждах.Просто будь как все. Скоро сообщат, что тцар изволит пригласить на пир в честьудачной охоты. А пока пей, что увидишь, ешь…

Слуги сновали с широкими подносами. То один гость брал либочашу с вином, либо гроздь винограда, то другой, а слуга неслышно скользилдальше.

– А если охота была неудачной? – спросил Придон.Ему стало весело. – Все останутся голодными?

Черево даже отшатнулся:

– У тцара? Неудачная охота? Ну и шутники у вас вАртании!

Подошла группа немолодых беров, поклонились Череву, сунулиим по чаше с вином, ушли, переговариваясь медленно и важно. Холодный металлприятно остужал горячие пальцы. Вино колыхалось темное, похожее на кровь. Непожадничали, налили до краев. Как только донесли, не расплескав. Впрочем, когдадело о еде и пьянстве, руки куявов никогда не дрожат, а сердца бьются отважно.

Он подержал чашу, поднял недобрый взгляд на Черево. Берпоморщился, пожал плечами. Для многих куявов есть только Куявия, не знают одругих странах и народах… да и не – хотят знать их богов и чужие обычаи.

Придон спросил:

– Хорошее вино?

– Самое лучшее! – заверил Черево. – Это чейдворец?

– Тцара Тулея…

– Ну вот? Как тут может быть не самое лучшее в миревино?

Придон сунул ему в руки чашу.

– Держи! Пей.

Черево спросил с недоумением:

– А ты чего… Ах да, прости, забыл!.. У нас все пьют,тут скорее встретишь двухголового, чем непьющего. А вы, страна непьющих людей,для нас такая же диковинка, как дивы, летающие маги, призраки, оборотни… Но,говорят, вам в дороге можно… ну, не соблюдать обычаи?

– Надо соблюдать везде, – отрезал Придон, –где возможно. Где тцар, где Итания?

– Скоро выйдут, – ответил Черево. – Какой ты…нетерпеливый! Эй, принесите нашему дорогому герою что-нибудь их туземное…например, кумыса!

– Откуда у вас кумыс? – удивился Придон.

– У нас же Куявия, – напомнил Черево с гордостью.

– Ну и что?

– У нас есть все.

– Тогда настой гори-травы, – сообщил Придон.

В толпе началось завихрение, сразу несколько человек принялиучастие в поисках дивного настоя для героя-артанина. Придон уже не верил, чтопринесут, хотя Черево уверял, что просто выбирают лучший, наконец толпарасступилась, к нему шли уже не слуги, а богато одетые люди. Один обеими рукаминес полную чашу. Придон присмотрелся, этого, пышно одетого молодого красавцаему уже показывали, это наследник престола Вантита, доблестный Терпуг.

Придон еще издали уловил родной запах, ноздри жадновздрогнули. Терпуг с поклоном протянул чашу, Придон взял, не меняя выражениялица. Когда он понес чашу ко рту, на него жадно смотрели со всех сторон, аТерпуг даже затаил дыхание. В его глазах было: пей, ну пей же скорее!

Только Черево стоял спокойный, насмешливый, с гордостью вовзгляде: у нас все нашлось, мы – молодцы. Даже если ты пьешь только птичьемолоко, и оно отыщется в богатой и щедрой Куявии. Потом в его глазах появилосьбеспокойство. Взгляд пробежал по лицам, на лбу появились морщины. Он быстровзглянул на Придона, в глазах появилось неуверенное предостережение: не пил быты лучше свою гадость, а то что-то тревожное с этим…

Терпуг нервно сглотнул, губы плотно сжались. Глаза неотрывались от медного ободка чаши. А второй, что шел с ним плечо в плечо, атеперь стоит рядом, так и вовсе задержал дыхание. Во взгляде немой крик: да пейже, не тяни! Пей, это самый лучший настой гори-травы, его пьют правителиземель, а ты – артанин, тебе поднесли, скорее пей, пока не отняли…

Предостерегающий холодок появился в желудке, словногори-трава разом оказалась там. Придон помедлил, глядя на Черево, тот с каждыммгновением становился все озабоченнее, и на остальных. Сейчас бы отказаться, нокак отказаться, покажешься трусом, не скажешь же вот так вдруг, что даже настойгори-травы для него отравлен… а вдруг не отравлен, тогда вечный позор, тогдабеги куда глаза глядят…

Он снова поднес чашу к губам. В глазах молодых вельмож стоитэтот безмолвный крик, явно очень хотят, просто жаждут, чтобы он выпил.

В последний момент в ушах вдруг прозвучали слова Горицвета,он перехватил чашу другой рукой. Единственное, что он не сумел тогда снять иотдать Туру, кольцо на пальце, едва слышно царапнуло по меди. Он услышал, черезсилу улыбнулся. Холодный край коснулся губ, он сделал первый глоток. Настойслегка горчит, но это приятная горечь…

Вельможи смотрели жадно. Оба как набрали в грудь воздуха,так и застыли. Казалось, глаза провожают каждый глоток, от губ и по горлу сработающим кадыком, до самого желудка. Придон, погибать так уж сразу, осушилчашу до дна. Он следил за их лицами краем глаза. Видел, оба расцветают,оживают, дело сделано. Когда он отнял чашу и глубоко вдохнул воздух, Терпугвоскликнул почти с неподдельным восторгом: