Томас удивленно покачал головой.

— Представляю, что здесь за хозяин!.. Один человектакую тропу не проложит. Это ж сколько народу избегает такого владетеля?.. Нет,такое можно встретить только на Руси.

Яра наморщила лобик.

— По-моему, мы уже вышли из Руси... Иль не вышли?Говорят здесь так же, мы племена одного корня — «от можа и до можа», какговорит мой дядя...

Томас передернул плечами.

— Не напоминай мне о своем дяде!

— Странно, ему понравилось с тобой общаться.

Томас вскинул руку, призывая ее к молчанию. Впереди спрыгнулна тропинку, загораживая путь, крепкий мужик в зеленой одежде. Из кустов справаи слева вышли еще двое. Томас быстро оглянулся. Дорогу к отступлению загородилидвое с топорами.

Первый, спрыгнувший с дерева, вытащил из ножен короткий, ноявно острый, судя по блеску лезвия, меч. Он был вожаком, чувствовалось подвижениям, по тому, как смотрели на него другие.

— Кошелек или жизнь? — предложил он насмешливо.

— Так сразу не решишь, — ответил Томас. —Жизнь такова, что вопрос трудный... Может быть, мы посидим у костра за кувшиномвина, отведаем подстреленного вами оленя, поговорим?

— У тебя есть еще и вино? — обрадовался вожак.

— Я говорил о вашем вине, — объяснил Томас,закипая. — Один мой

друг научил меня не брезговать общением с разной рванью.Мол, все человеки, но мое христианское смирение не простирается так далеко и недлится так долго. Если есть у вас вино, отдавайте, а за это я отпущу васцелыми.

Вожак захохотал. На рыцаря смотрели с интересом. Вожакпредложил миролюбиво:

— Люблю смелых людей. Но я уже вижу, что ты настоящий мужик!А это значит, что пока ты дрался на войне, тебя обобрали до нитки. Только бабывсе еще вешаются тебе на шею, но тут мы помочь завсегда рады.

Томас грозно сдвинул брови.

— О чем ты лепечешь?

— Оставь женщину, а сам можешь уйти целым.

Томас с неудовольствием покосился на Яру:

— Они что, маленькие шахраи?

— По-моему, — проговорила она медленно, — этоне самая худшая болезнь...

— Но заразная!..

— Ну, — протянула она, — и кроме Шахрая естьна свете настоящие мужчины. Которые замечают!

Он вытащил меч, огрызнулся:

— На свете слишком много свихнувшихся! Только скажислово — и оставлю тебя им!

Яра внимательно смотрела на вожака разбойников.

— Он высок и красив, — сказала задумчиво, — унего длинные сильные руки... и широкая волосатая грудь. А глаза, как у самогодьявола! А лицо звероватое, злое, мужественное... Похоже, это все-такинастоящий мужчина.

Томас посмотрел на свои руки, длинные и мускулистые, скосилвзгляд на грудь, где могла бы поместиться косуля. Ощутил, как непроизвольновыпрямляет спину, даже чуть приподнялся на носках и вытянул шею.

— Да? — спросил он раздраженно. — Одно толькослово! Остаешься?

Она поколебалась, в задумчивости наморщила носик. В глазахбыла нерешительность. Наконец вздохнула:

— Они какие-то все немытые... Не люблю, когда отмужчины сильно пахнет.

Томас шумно выдохнул воздух. Только теперь сообразил, чтозадерживал дыхание, пока она водила огромными лиловыми глазами, колебалась,сравнивала.

Голос его прогремел, как боевая труба:

— Прочь, немытая мразь!

В руке блеснул огромный двуручный меч. Вожак отпрыгнул, нодвое придвинулись, как и двое сзади, и Томас с Ярой оказались в кругу. На лицахразбойников появились злобные усмешки, они начали заходить с боков. Томас чутьпригнулся, смотрел через прорезь забрала во все стороны.

Он уже заносил меч, когда сзади звонко щелкнуло. Вожакотшатнулся — в горле торчала стрела, струйка крови брызнула тонким горячимфонтанчиком. Ноги вожака подогнулись, он рухнул. Четверо разбойников растеряннопопятились.

Томас раздраженно оглянулся. Яра держала другую стрелу натетиве, острие заинтересованно рассматривало голую грудь ближайшего разбойника.Он пятился, бледный, с дрожащими губами, глаза были умоляющими.

— Брысь! — велел Томас и со стуком вдвинул меч вножны. — Встречу еще раз, буду рубить, как камыш!

Разбойники, как тени, исчезли в кустах, оставивнезадачливого вожака, только листья зашелестели. Томас со злым лицом повернулсяк Яре.

— Вмешаешься еще раз без разрешения — выпорю!

Она виновато опустила ресницы.

— Если уж я выбрала из двух мужчин одного...

— Да? — Томас смотрел подозрительно. — А еслибы выбрала его?

— Ну... Ты бы явно остался цел.

Томас ощутил себя слегка польщенным.

— Почему.

— Стрелы от тебя отскочут... Лоб-то у тебя медный!

Они давно миновали замок, который жители обходили стороной,сами обошли до дуге две крепости, стараясь держаться под сенью леса, а когдазаслышали стук копыт, тут же привычно спрятались в кустах.

По дороге, с той стороны, откуда они шли, двигался целыйотряд всадников. Передние были с копьями, на легких конях, дальше ехали сарбалетами, затем воины в тяжелом вооружении, за ними кони тащили легкую крытуюповозку. Томасу показалось, что за кружевными занавесками мелькнуло милоедевичье лицо. За повозкой ехали опять тяжелые всадники, в доспехах и стопорами, а замыкали отряд легкие конники.

Томас поднес Яре под носик огромный кулак, давая хорошообнюхать, сам вслушивался в разговоры. Двое обсуждали карточный долг товарища,среди тяжело вооруженных шла неспешная беседа о новых типах арбалетов, церковьих тоже объявила изделием Сатаны, сиречь вне закона. Тем самым распространениеэтого оружия врага рода человеческого замедлилось, но не остановилось. А это наруку бесчестным, ибо они сразу обрели преимущество над благородными, чтопослушались церковь...

— А наша хозяйка говорит, — сказал один, —если что создано, то его применят обязательно, хоть умри. Такова подлая природачеловека.

— Ну, твоя хозяйка говорит дело... Только почемуподлая? Просто ничего не создается зазря.

— Еще бы!.. Столько голов придумывали, столько силпотрачено на этот арбалет, хоть ножной, хоть рычажный, и чтоб пересталиприменять?

— Вот высокородная Гульча и велела...

Голоса удалились, смолкли. Яра перестала обнюхивать кулакрыцаря, ведет себя, как грубый мужлан, сиречь, простолюдин, а Томас задумался.Где-то уже слышал это имя... И что-то очень недоброе с ним связано!