Так вот оно что! Именно эта мысль все время стучалась ей вголову – и наконец-то Марина впустила ее. Так вот оно что…

– Мисс? – встревоженно спросила старушка, вглядываясь вее побледневшее лицо.

– Ничего, – с трудом возвращаясь из дебрей размышлений,обступивших ее, махнула рукой Марина. – Это ничего. Но время! Время идет!Глэдис доберется до замка, и ничто не помешает Джессике сразу же отрядить заФлорой погоню. Ну сколько она уже в бегах? Час, два, три в лучшем случае? Можносебе представить, какая у нее кляча. А в замке – быстрые как ветер кони. Итеперь, когда Глэдис слышала о письме Урсулы, Джессика тоже узнает о миссисБеркли – а ведь именно туда направилась Флора, ведь верно?

– Не ваше дело, мисс, – глухо изрекла старушка, ноМарина сразу поняла: ее догадка верна. Если бы она хотя бы знала, где живет этасамая миссис Беркли, она не тратила бы здесь больше ни минуты. Но не будешь же,приехав в Брайтон (а ведь это большущий город), спрашивать у каждого встречного-поперечного.За это время Джессика пять раз обернется с погоней, и тогда…

Она с ненавистью взглянула на матушку Смит. «Вот стараякоза! Уперлась – не сдвинешь! Однако же ее можно понять. С чего бы ей передомной душу открывать? Кто я? Чужая, вдобавок убийца!»

– Я не убивала леди Урсулу! – в отчаянии выдохнулаМарина. – Поверьте мне!

– Сие одному богу ведомо, – с прежним невиннымвыражением, доводившим Марину до бешенства, изрекла матушка Смит. – Богвам и судья, мисс, а я ничего более не знаю и сказать вам не могу.

Марина с тяжелым вздохом беспомощно оглянулась. Ну что задом? Все углы пустые, ни кивота, ни самого малого образка, ни лампадочки.Перекреститься даже не на что! Бывало, глянешь в отчаянную минуту в темные,печальные глаза Богородицы, в сияющие – Христа-младенца и, даже противочевидности, исполнишься робкой надежды: а вдруг все еще да сладится?!

Марина зажмурилась, мысленно вызывая в памяти образПречистой, коим была украшена ее светелка в Бахметеве: белые ризы, нежныйскорбный рот, склоненная голова… Утоли моя печаль!

«Матушка Пресвятая Богородица, Царица Небесная! –взмолилась она со всем пылом исстрадавшейся на чужбине, в безбожии, русскойдуши. – Заступись, помоги! Как сын твой младенцем был гоним и чуть ушел отсмерти, так и новая Иродиада тщится истребить сего невинного! Помоги защититьего и спасти! Ну а коли порешишь за то меня покарать и лишить единой в жизниотрады, это уж как на то будет твоя добрая воля!»

По примеру всех русских, Марина не могла не торговаться снебесами, что-то выпрашивая, но тут же предлагая что-то взамен.

Самозабвенное отречение доставило ей минуту сладостной боли…и тут же всемилостивейшая утешительница женщин дала знак, что ее мольбауслышана: за спиной Марины вновь скрипнула дверь и раздался озабоченный говорок:

– Зачастили нынче, как я погляжу, к вам гости, матушка Смит!Или они все к Флоре? А Флора куда с возом-то отправилась? Нашла время! Всядеревня в траур оделась, а она за работу взялась. Я ее окликнула, да где там! Ине оглянулась. Что это ее разобрало, с соломой-то? Какая такая надобность?

– Долг… надо вернуть долг… – залепетала матушка Смит,переводя жалобный взор с недоумевающего лица дородной соседки, возникшей вдверях, на вспыхнувшее надеждой лицо Марины.

– А зачем, скажите на милость, она лесной дорогойпоехала? – громогласно недоумевала соседка. – Это ж не дорога, амученье одно, все колеса изломает!

Дальше Марина не слушала: с силой отпихнув гостью, онапросочилась в образовавшуюся щель и вылетела во двор.

Застоявшийся гнедой явно обрадовался. Проклиная количествоюбок, навздеванных на нее, Марина едва перенесла ногу через спину лошади,собрала поводья. С крыльца послышался негодующий вопль, который подействовал наконя как удар хлыста. Марина оглянулась: соседка грозно размахивала руками,матушки Смит было даже и не видно за ее могучей спиной. И Марина почувствовалараскаяние за то, что так невежливо обошлась с дородной дамою. Как-никак, онабыла посланницей небес!

Теперь она была уверена, не сомневалась, что все по еебудет! Ветер, летевший навстречу, уступал могучей груди скакуна, и лес мелькалобочь дороги сплошным чередованием черно-зеленых пятен. Впрочем, дорогу сиюследовало скорее назвать тропой, так она была вся перевита корнями, так низкосклонялись к ней ветви. У Марины вздрагивало сердце, когда она замечала ошметкисоломы, валявшиеся там и сям на земле, или повисшие на корявых сучьях клочья.Конечно, замысел Флоры был прост – и чрезвычайно изобретателен. Казалось,ничего не могло быть естественнее крестьянки, которая везет куда-то солому.Свежей травы-то еще чуть, коровушек надо чем-то кормить… Посланные Джессикибудут искать одинокую путницу или всадницу с ребенком на руках, а на телегу сворохом соломы они и не глянут! Но там, под соломой, конечно, и спрятан тот,кого так алчно разыскивает Джессика. Надо надеяться, Алан спит себе, его небеспокоят толчки, когда колеса скачут на узловатых сплетениях корней. Этамаскировка Флоры надежна, зато насколько она замедляет путь к спасению! Имеякак минимум три часа форы у Марины, Флора все их теряет на этой дороге. А еслиеще что-нибудь и случится с колесом, она окажется полностью беспомощна!

Эта мысль так овладела сознанием Марины, что она даже неособенно удивилась, когда впереди, меж деревьев показалось неподвижное желтоепятно. Настигла!

Не желая, впрочем, подлететь к Флоре во весь опор и напугатьее до смерти, Марина заставила разгулявшегося коня пойти шагом и свернула наобочину, под прикрытие ветвей. Еще надо было придумать, как бы это половчееобратиться к Флоре, чтобы она захотела слушать, не ринулась на «убийцу» скулаками, а то и с вилами. Может быть, у нее даже и пистолет есть! Не то что уМарины, которая всегда была задним умом крепка и даже не додумалась пошарить запоясом и в карманах Сименса: не с пустыми же руками он явился расправиться сней! Если дело дойдет до рукопашной, ей против Флоры нелегко будет выстоять.Вон как та швыряла и бросала ее во время их ночной схватки! Ну хоть быкакое-нибудь оружие, чтобы Флора не сразу на нее бросилась и дала сначала словосказать…

Марина огляделась, и сердце ее дрогнуло от радости, когдаона увидела изрядный сук, валявшийся на обочине. Соскочила с седла. Сукоказался весьма увесистым, и Марина, взяв его в руки, сразу почувствовала себяуверенней. Она не стала снова забираться в седло, а, заведя гнедого чуть вглубь леса, накинула поводья на ветку и, скормив ему несколько ошметков соломы,свалившихся с Флориного воза, осторожно двинулась к желтому пятну, удивляясьего недвижимости.

Может быть, телега сломалась так, что Флора взяла Алана иушла пешком? Уж лучше бы тогда на лошади, коняга какая ни есть, а все четыреноги!