Флора постепенно приходила в себя, но у нее не было силпротивиться, когда Марина сорвала с нее чистенький батистовый передничек иразорвала его на полосы. Из пояса с завязками получился отличный жгут, рануприкрыл чистый носовой платок, который оказался в кармане Джаспера, ну а сверхуМарина навертела остатки фартука. Подождала мгновение – кровь не проступала.Улыбнулась Алану – он тем временем совершенно успокоился, – Флоре, котораяпришла в себя и, молитвенно сложив руки, наблюдала за Мариной… а потом иДжасперу, в эту минуту открывшему глаза.

…Сначала взор его был затуманен, но вот мысль сверкнула внем – и в то же мгновение, прежде чем Марина успела слово молвить, Джасперрезко приподнялся и кинулся на нее, так угрожающе выставив правую руку, чтоМарина даже отпрянула.

Впрочем, прыти его хватило ненадолго: он тут же неловкозавалился на бок, испустив короткий, болезненный стон.

Марина с Флорой помогли ему лечь на спину, и Джаспербессильно прикрыл глаза.

Марина огляделась. Алан, чудо-ребенок, сплетал соломинки внекое подобие веночка, предоставив взрослым разбираться в своих запутанныхобстоятельствах. Солома в телеге, еще недавно стоявшая душистым ворохом, теперьбыла так плотно убита, словно по ней прогнали стадо.

– У него жар, – сказала Марина, кивнув на Джаспера иотодвинувшись на всякий случай подальше.

– Малярия, – со слезами в голосе пояснила Флора,прикладывая свои прохладные ладони ко лбу раненого. – Он едва смогприехать и предупредить меня о том, что… – она замялась, – о гибели ледиУрсулы. И тотчас ему стало плохо, так плохо, что у нас с матушкой едва досталосил положить его в телегу. Я так боялась… и за него, и за Алана, так боялась…

Она громко всхлипнула.

– А теперь-то чего плакать? – рассудительно сказалаМарина. – Рана неопасная, в два счета заживет. А что до малярии – вот явас научу. Еще когда живы были мои отец с матерью, у них в гостях бывал одинчеловек – отставной капитан, воевавший в каких-то гнилых местах, где онподхватил болотную лихорадку. Он всегда был желтый, измученный, но вот как-тораз приехал совершенно здоровый и рассказал, как вылечился. Надо взять куриноеяйцо, вылить из него белок с желтком через маленькую дырочку, а от скорлупыосторожненько отделить внутреннюю беленькую пленочку. А потом, наканунеприступа малярии, надеть ее на палец больному. И вот пленочка – по-русски онаназывается отонок, о-то-нок – начнет ссыхаться и постепенно так зажмет палец,что в нем начнутся дикие боли. Но это нужно перетерпеть, потому что боль сия –целебная. Она всю лихорадку к себе оттянет, и малярии не за один, так за двараза такого лечения не останется и в помине.

Она рассказывала об этом так спокойно, словно не было ничегообыкновеннее на свете, как сидеть двум женщинам на соломе, в телеге, посредилесной заброшенной дороги, в компании ребенка, жизнь которого висит на волоске,и трех мужчин: раненого, связанного по рукам и ногам и еще одного, лежащегобесчувственной колодою, – сидеть и обсуждать рецепты русских знахарей.

– Да, да, – вдруг слабо проговорил Джаспер, не размыкаявек, – что-то в этом роде мне, помнится, говорила и леди Елена, но я так ине удосужился попробовать.

– О, моя тетушка знала толк в таких вещах! – важнокивнула Марина, радуясь, что Джаспер не видит ее лживого лица. – Она тожебыла знакома с тем больным капитаном, а потому…

– А вы? – перебил Джаспер. – Вы с ним былизнакомы?

– Конечно, правда, я тогда была еще совсем ребенком, летдесяти, не больше.

– Поразительно! – Джаспер резко открыл глаза. –Вам было лет десять, да потом еще прошло более четверти века, как Елена прожилав Англии, да три года минуло с ее смерти… Поразительно! Вы выглядите надвадцать, хотя вам сейчас небось уже под сорок. Может быть, вы были знакомы с некимКалиостро, открывшим секрет вечной молодости?

Марина растерянно хлопнула глазами. Надо выпутываться!

– Вы не поняли, – криво улыбнулась она. – ЛедиЕлена была знакома с этим капитаном задолго до моего рождения. Я ведь ее и невидела никогда!

– Вот теперь правда, – одобрительная улыбка чутьтронула бледные губы Джаспера. – Вы ее не видели и не знали, потому что…потому что она не была вашей теткою. Елена сама говорила мне, что у нее вРоссии осталось всей родни брат да племянник, Олег Чердынтсефф. Ни о какойгоспоже Бахметефф она никогда не вспоминала. Разве что вы родились уже послесмерти леди Елены… но, повторяю, вы выглядите лет на двадцать, а уж никак не натри годика!

Джаспер попытался было с комическим изумлением развестируками, но застонал от боли в плече. Флора испуганно склонилась над ним, но онслабо отвел ее здоровой рукой, с ненавистью взглянув на Марину.

– О… – тихо сказала она, и на какое-то время это было все,что она могла сказать. – Значит, вы знали с самого начала, что мы сДесмондом лжем?

– Я знал с самого начала, что лжете вы, ну а Десмонд,очевидно, был заморочен вами еще в России.

– Ну конечно! – вскипела Марина. – Я наврала с трикороба, а Десмонд рядышком постоял, так? Ох уж этот бедненький Десмонд, которыйпозволяет женщинам вертеть собой, как им вздумается! Просто агнец божий,невинное дитя!

– Да уж, женщины у Десмонда одна другой лучше, –усмехнулся Джаспер. – Впрочем, это проклятие Макколов! Их женщины вечноноровят учинить что-нибудь немыслимое: как любовницы, так и… жены.

Пауза перед этим словом была слишком многозначительной,чтобы Марина не обратила на нее внимание, и взгляд ее надолго скрестился совзглядом Джаспера. В ее глазах было смятение, в его – непреклонность ипрезрение, и Марина, не выдержав, отвела глаза.

– Кто вам сказал? – шепнула она, прикладывая ладони квспыхнувшим щекам. – Неужели Десмонд?

– Нет, он стойко хранил тайну. Однако только дурак недогадался бы, кого разыскивал капитан Вильямс и что он имел в виду. Урсуларассказала мне о его визите, и я мгновенно обо всем догадался. Похоже,догадался не только я, потому что кто-то прикончил беднягу, насколько я слышал.Интересно бы знать, кого вы так разозлили своим тайным бракосочетанием, а, миссМарион? Вам ничего не приходит на ум?

– А чему тут приходить? – устало пробормоталаМарина. – Ответ один. Десмонд!

– Десмонд?! – как эхо отозвались три изумленных голоса.

Три?.. Марина не ошиблась. Два принадлежали Джасперу иФлоре, а третий исходил откуда-то снизу.