превратив волосы в сосульки, а обрывки одежды — в ледяную корку. Она с запозданием поняла, что ног уже не ощущает. И даже не помнит, давно ли.

Останется ли она жива, или так и умрет здесь?

А может, у Бомани другие планы на нее — может, он собирается сделать ее своей игрушкой. А что — была послушной куклой колдуна, теперь станет так же служить шаману. Должно быть, это все-таки Бомани — это ведь его тело! Навряд ли он так просто отдал бы его Таонга.

Холод охватил ноги до колена — ниже Накато их не ощущала. Ледяные щупальца поднимались выше. Ее давно перестало трясти.

Шаман не торопился. Видимо, в его распоряжении была вся ночь. Костры трещали, высыпая в черное небо снопы искр. Потрескивали многочисленные факелы — теперь Накато различала их в темноте. Кажется, все кочевье собралось, чтобы поглядеть — что будет.

Вокруг Накато на земле, очищенной от снега, расположились начерченные фигуры. Линии некоторых были начертаны пеплом, другие — выложены тлеющими углями.

Шаман расставил глиняные плошки с тлеющими в них травами. От плошек вверх поднимались струйки дыма.

Сердце невольно сжалось в ожидании.

— Не трясись, — проговорил над самым ухом шаман, очутившись вдруг совсем рядом. — Не приманивай голодных духов! Они идут на запах страха. Не мешай мне. Тебе нужно просто повисеть здесь смирно. Можешь смотреть. Можешь вздремнуть, если сможешь — от тебя ничего не требуется сейчас. Только не мешать.

Накато замерла.

Интонации Амади! Что он сказал — не приманивать голодных духов, жадных до чужого страха? Да, колдовство ведь требует осмотрительности — вспомнить, как ее чуть не утащили духи, когда она впервые звала человека через потусторонний мир!

Значит, все-таки Амади. Освободился!

Как? Прямо сейчас она не узнает. Что он делает — тоже не понять. Но важно ли это? Когда придет время — все станет ясно. Он сам ответит на все вопросы.

Во всяком случае, расскажет все, что ей требуется знать, — поправила Накато сама себя. Чтобы правильно исполнять дальнейшие приказы.

Однако бешено колотящееся сердце стало успокаиваться. Слезы высохли. Страх ослабил хватку. Если Амади здесь, пришел в себя — значит, все будет хорошо. И она тоже пришла в себя. В конце концов, не зря ведь Таонга так злился! Наверное, у них что-то пошло не так. Да и ученики шаманов отстали еще до ее возвращения в настоящий мир — значит, стало не до нее.

Страх ушел. Увел с собой тревогу, а вместе с тем накатила усталость.

Вокруг загудели тамтамы, а Накато сама не заметила, как их гул слился с гулом в голове. Тусклый свет костров померк окончательно, отдалился.

Что будет дальше?

Ничего необычного. Будет жизнь в этом кочевье — раз уж оно так колдуну приглянулось. И его приказы, и тянущиеся один за другим дни. И визгливый голос Рамлы, и раздраженные взгляды Фараджа.

Мир кувыркнулся.

Руки, больше не связанные над головой, лежали поверх теплого покрывала. Холод не пронизывал насквозь, ноги согрелись. Она не под открытым небом — в шатре. Лежит на подушках, прикрытая теплым. Слух улавливает потрескивание горящих веток — но это не костры. Жаровня.

— И надолго это? — резкий голос Фараджа прозвучал совсем рядом.

— Нет, — и в голосе Бомани послышались сухие интонации, свойственные Амади. — Мне эта девка в моем шатре не нужна. Пробудет до тех пор, пока я не уверюсь: ведьма-хиу покинула ее.

— Зачем мы ведьмам-хиу? Зачем им мое кочевье?!

— Искать ответов у хиу бессмысленно, — отозвался Амади после некоторого раздумья. — Во всяком случае, не теперь. Да и искать их будет хлопотно. Сейчас зима. Куда идти зимой?

— Значит, мы оставим это так? — гневно вопросил вождь.

— Оставь это пока, — мягко отозвался колдун. — Я не забуду о произошедшем — уж поверь. И сделаю все, чтобы выяснить: кто хочет твоей гибели. Это задевает и мою честь! Но суета в таких делах лишняя.

— Что ж. Я доверю это тебе, — уронил хмуро Фарадж после некоторого молчания.

Шорох и тишина.

— Фарадж ушел, — поведал Амади. — Можешь больше не притворяться. Открывай глаза. Хочешь есть?

Накато поднялась на ложе. Странно — и слабости как не бывало! Взглянула на колдуна. Тот выглядел здоровым и даже вроде как довольным. Амади хмыкнул, подвинул к ней поднос с едой. И она поняла, что невообразимо проголодалась. А еще — что силы, хоть и частично, но вернулись к ней.

Глава 37

— Занять твое или мое тело для них было бы лучшим выходом, — заговорил Амади. — В смысле — тело Бомани, из которого меня выдернули. А еще ведь оставалось и мое тело, которое я оставил. Вот только у них возникли сложности. В твое тело дух шамана не пускала печать. Моя печать, — пояснил он. — Мое настоящее тело им не подходило... словом, долго объяснять. Не подходило по определенным причинам. Ну, а вот это тело, — он усмехнулся криво. — Я успел обжить. Сделать телом мага, а не шамана. Так что занять его тоже не вышло.

— Так просто, — с легким удивлением заключила Накато.

— Просто? — переспросил колдун. — То, чего не понимаешь, может казаться простым, — он кивнул.

Понятно. Намек на ее глупость и недалекость. Об этом она и сама знает.

— Значит, тебе удалось вырваться?

— Это Иму, — отрывисто отозвался Амади. — Наша удача, что шаманы не обратили на него внимания. Не заподозрили, о чем им следует побеспокоиться и на что смотреть. А еще нам повезло, что им не удалось дозваться Рамлы. Так что никто во всем кочевье не знает, что на деле произошло с шаманом и служанкой шхарт.

— Ты сказал, что я была одержима.

— Я поговорю с Адвар. Зря она это наболтала. Но она испугалась.

Значит, защищает ее. Накато кивнула. А еще колдун сам не заметил, насколько часто поминает удачу. Указать ему на это?

«Не надо. Мне нужна ты, не он».

Нефер! Накато замерла, не веря сама себе. Означают ли услышанные слова, что...

— В чем дело? — Амади пронзительно взглянул на нее. — Ты вдруг застыла, словно призрака увидела, — пояснил он на ее недоумение.

— Не знаю, — выдавила Накато. — Сквозняк почудился, — поежилась.

— Сквозняк? — задумчиво протянул он.

Одним текучим движением поднялся на ноги,