Они разбили лагерь в четверти мили от границы подводонапорной башней, стоявшей на высоких стальных ногах, как марсианин Г. Дж.Уэллса. Том заснул сразу же, как только заполз в свой спальный мешок. Никнемного посидел, наблюдая за появлением звезд.

Ночью ему снился человек без лица, стоявший на высокойкрыше, с руками, протянутыми на восток. А потом ему снилась кукуруза, котораябыла выше его роста, и звуки музыки. Но на этот раз он знал, что это — музыка,и знал, что это гитара. Он проснулся незадолго до восхода с болезненнопереполненным мочевым пузырем и звоном ее слов в ушах: «Они называют меняматерью Абагейл… приходи повидать меня в любое время».

В тот день после полудня, двигаясь на восток сквозь округКоманчи по шоссе № 160, они в изумлении застыли на своих велосипедах, наблюдаяза небольшим стадом бизонов — возможно, около дюжины — спокойно переходивших содной стороны дороги на другую в поисках более сочной травы. К северу от дорогивиднелась изгородь из колючей проволоки, но похоже, бизоны повалили ее.

— Кто это такие? — спросил Том испуганно. — Это не коровы!

Но так как Ник не мог говорить, а Том не умел читать, Ник несмог ему объяснить. Это было восьмого июля 1990 года, и в ту ночь они спалипрямо на земле в сорока милях к западу от Дирхеда.

Девятого июля они поглощали свой ленч в тени старого,изысканного вяза на внешнем дворе фермерского дома, который наполовину сгорел.Том одной рукой ел сосиски из консервной банки, а второй заводил машину настанцию техобслуживания и выводил ее обратно. Снова и снова он напевал припевкакой-то популярной песенки. Ник уже выучил наизусть меняющиеся очертания губТома: «Крошка, поймешь ли ты своего парня — он парень что надо — он пареньшикаааарный — крошка, поймешь ли ты своего парня?»

Ник был расстроен и немного испуган размерами простиравшейсявокруг них страны. Никогда раньше он не задумываются о том, как, оказывается,легко было выставлять большой палец, зная, что рано или поздно законстатистической вероятности сработает на тебя. Останавливалась машина, за рулемкоторой оказывался обычно мужчина. Частенько между колен у него удобноразмещалась баночка пива. Он спрашивал, куда ты едешь, а ты протягивал емуклочок бумаги, который был всегда под рукой в нагрудном кармане. На нем былонаписано: «Здравствуйте, меня зовут Ник Андрос. Я глухонемой, извините. Янаправляюсь в… Спасибо большое за то, что подобрали меня. Я могу читать погубам». И все шло, как по маслу. Если парень не имел ничего против глухонемых(а были и такие, хотя они и составляли меньшинство), ты запрыгивал в машину, иона везла тебя туда, куда тебе было надо, или по крайней мере в этомнаправлении на приличное расстояние. Машина пожирала дорогу и извергала мили извыхлопной трубы. Это была форма телепортации. Машина побеждала карту. Но теперьмашина не появлялась, хотя на многих дорогах вполне можно было проехатьсемьдесят или восемьдесят миль, соблюдая осторожность. А когда путь окажетсяокончательно заблокированным, ты просто оставишь свою машину, пройдешь немноговперед и сядешь в следующую. Без машины они были похожи на Муравьев, ползущихпо груди упавшего великана. И Ник мечтал наяву, что когда они все-таки встретяткого-нибудь (он не сомневался, что это произойдет), встреча произойдет так же,как и в самые беззаботные дни автостопа: на вершине ближайшего холма появитсяэто знакомое сияние, одновременно ослепляющее глаза и доставляющее им радость.Это будет какая-нибудь самая обычная американская машина — «Шевроле Бискейн»или «Понтиак Темпест», старое доброе детройтское железо на колесах. В своихмечтах он никогда не думал ни о «Хонде», ни о «Мазде», ни о «Юго». И вот этаамериканская красавица перевалит через холм, и он увидит за рулем человека,дерзко выставившего наружу свой загорелый локоть. Человек будет улыбаться искажет: «Святой Иосиф, пареньки! Ну не рад ли я вас встретить! Прыгайте сюда!Прыгайте, давайте и разберемся, куда мы едем!»

Но в тот день они никого не встретили, а на следующий деньим встретилась Джули Лори.

День снова выдался жарким. Они ехали почти весь день, нопродвигались вперед не очень быстро из-за зеленых яблок.

Яблоки они отыскали на старой яблоне во дворе фермы. Онибыли зелеными, маленькими и кислыми, но и Ник и Том долгое время не ели свежихфруктов, и вкус яблок показался им божественным. Ник заставил себя остановитьсяпосле второго, но Том съел шесть, несмотря на протестующие жесты Ника. КогдаТом Каллен вбивал себе что-нибудь в голову, он приобретал все очарованиечетырехлетнего капризного ребенка.

С одиннадцати утра и до наступления вечера Тома мучил понос.Пот стекал с него небольшими ручейками. Он стонал. Ему приходилось слезать свелосипеда, чтобы ввезти его на низкие пологие горки. Несмотря на раздражениеиз-за того, что они так медленно двигаются, Ник не мог удержаться от печальнойулыбки.

Когда около четырех часов пополудни они доехали до Пратта,Ник решил, что на сегодня хватит. Том благодарно рухнул на скамейку в тени наавтобусной остановке и сразу же задремал. Ник оставил его там и пошел поторговому кварталу в поисках аптеки. Он раздобудет «Пепто-Бисмол» и заставитТома принять лекарство, захочет он этого или нет. Если для того, чтобызакупорить Тома понадобится целая бутылка, то ему придется ее выпить. ЗавтраНик хотел хотя бы частично наверстать упущенное время.

Он обнаружил аптеку неподалеку от местного театра.Проскользнув внутрь сквозь открытую дверь, он на мгновение остановился вдыхаязнакомый жаркий, застоявшийся запах. К нему примешивались и другие сильные,насыщенные запахи. Самым сильным из них был запах духов. Возможно, от жарынесколько пузырьков взорвалось.

Ник огляделся в поисках желудочных лекарств, пытаясьвспомнить, сохраняется ли «Пепто-Бисмол» в жаре. Ладно, на этикетке будетуказано. Глаза его скользнули по манекену, и через два ряда он увидел то, чтоискал. Он сделал два шага вперед и лишь тогда понял, что никогда раньше невидел манекенов в аптеке.

Он посмотрел обратно и увидел Джули Лори.

Она стояла в полной неподвижности. В одной руке у нее былпузырек с духами, в другой — стеклянная палочка, с помощью которой наносят ихна кожу. Ее фарфорово-голубые глаза раскрылись в ошеломленном, недоверчивомудивлении. Ее коричневые волосы были стянуты назад и перехвачены блестящимшелковым шарфом. Она была одета в розовый свитер и джинсовые шорты, которыебыли укорочены до такой степени, что их скорее можно было принять за трусики.На лбу у нее была целая россыпь прыщей, а прямо в центре подбородка вскочилгигантский чирей.

Застыв от удивления, они смотрели друг на друга. Потомпузырек духов выскользнул у нее из рук и разлетелся на мелкие кусочки, наполниввсю аптеку острым зловонием.

— Боже мой, ты и вправду существуешь? — спросила онадрожащим голосом.

Сердце Ника бешено забилось, и он почувствовал, как кровьпульсирует у него в висках.