Он кивнул.

— Ты не привидение?

Он покачал головой.

— Тогда скажи что-нибудь. Скажи что-нибудь, если ты непривидение.

Ник положил руку на рот, а потом на горло.

— Что это должно означать? — В ее голосе появилисьистерические нотки. Ник не мог их расслышать… но он ощущал это, видел это у неена лице. Он боялся сделать шаг по направлению к ней, так как если бы онвсе-таки шагнул, она бросилась бы бежать. Он подумал, что она боится не встречис другим человеком. В действительности она боится того, что она увиделагаллюцинацию и начинает сходить с ума. Снова он почувствовал волну досады инеудовлетворенности. Если б он только мог говорить…

Ник проделал пантомиму сначала. В сущности, это былоединственное, что ему оставалось. На этот раз забрезжило понимание.

— ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ГОВОРИТЬ? ТЫ НЕМОЙ?

Ник кивнул.

Она резко рассмеялась.

— Ты хочешь сказать, что наконец-то я встретила живогочеловека, и он оказался немым?

Ник пожал плечами и неуверенно улыбнулся.

— Ну что ж, — сказала она, направляясь к нему, — во всякомслучае у тебя приличный вид. Это уже кое-что. — Она положила руку ему на плечо,почти коснувшись его грудью. Он мог различить запах по крайней мере трех разныхдухов, а сквозь них пробивался неприятный аромат ее пота.

— Меня зовут Джули, — сказала она. — Джули Лори. А тебя как?— Она хихикнула. — Не можешь сказать, так? Бедняга ты. — Она пододвинуласьнемного ближе и слегка потерлась о него грудью. Он почувствовал жар. «Какогочерта, — подумал он досадливо, — она ведь совсем еще ребенок».

Он отодвинулся от нее, достал блокнот из кармана и началписать. После первой же строчки она наклонилась и заглянула ему через плечо,чтобы посмотреть, что он пишет. Лифчика на ней не было. Господи. Да уж, быстроона преодолела свой испуг. Почерк его стал слегка неровным.

— Ну и ну, — сказала она, увидев, как он пишет. Словно он былобезьяной, выполняющей какой-нибудь особенно сложный фокус.

«Я Ник Андрос. Я глухонемой. Я путешествую вместе счеловеком по имени Том Каллен, немного умственно отсталым. Он не умеет читать ине понимает моих жестов, кроме самых простых случаев. Мы направляемся вНебраску, так как мне кажется, что там могут быть другие люди. Отправляйся снами, если захочешь».

— Конечно, — сказала она немедленно, а потом, вспомнив о егоглухоте и очень тщательно произнося слова, спросила: — Ты можешь читать погубам?

Ник кивнул.

— О'кей, — сказала она. — Я рада встретить других людей, икому какое дело до того, что это глухонемой и умственно отсталый. Мрачное здесьместо. Я почти не сплю по ночам с тех пор, как вырубилось электричество. — Налице ее появилась мученическая маска горя, более подходящая для героини мыльнойоперы, чем для нормального человека. — Видишь ли, мои мама и папа умерли двенедели назад. Умерли все, кроме меня. Мне было так одиноко. — С рыданием онаупала в объятия Ника и начала тереться об него в непристойной пародии наприступ скорби.

Когда она отстранилась от него, глаза ее оказались сухими иблестящими.

— Эй, давай-ка займемся этим, — сказала она. — Ты мненравишься.

Ник вытаращил на нее глаза. «Это невозможно», — подумал он.

Но это оказалось вполне возможно. Она подергала его ремень.

— Давай. Я принимаю таблетки. Это безопасно. — Онапомедлила. — Ты ведь можешь, правда? Я хочу сказать, ведь то, что ты не можешьговорить, не означает, что ты не можешь…

Он протянул вперед руки, возможно, для того, чтобы взять ееза плечи, но они наткнулись на ее груди. Это положило конец его возможнымколебаниям. Он утратил способность размышлять. Они опустились на пол, и оновладел ей.

Когда все кончилось, он подошел к двери и, застегиваяремень, проверил, на месте ли Том. Том по-прежнему лежал на скамейке и спал.Джули, вертя в руках новый пузырек духов, присоединилась к нему.

— Это умственно отсталый? — спросила она.

Ник кивнул. Она начала рассказывать о себе, и Ник соблегчением выяснил, что ей было семнадцать лет, не намного меньше, чем емусамому. Ее мама и друзья всегда называли ее Ангельское Личико или просто Ангел,— сказала она, — потому что она выглядит значительно моложе своих лет. Втечение следующего часа она рассказала ему еще много всякой всячины, и Ник вконце концов понял, что не может отличить правду от лжи… или от выдаванияжелаемого за действительное. Наверное, она всегда ждала человека вроде него,который никогда не сможет прервать ее бесконечный монолог. Глаза Ника усталисмотреть на то, как ее розовые губы складываются в слова. Но как только глазаего уходили в сторону, для того чтобы проверить Тома или вдумчиво взглянуть наразбитую витрину магазина одежды через дорогу, ее рука дотрагивалась до егощеки, заставляя его снова смотреть на ее рот. Она хотела, чтобы он «услышал»все до последнего. Сначала она раздражала его, потом ему стало с ней скучно.Невероятно, но через час он уже поймал себя на мысли, что лучше бы ему вообщене встречать ее и хорошо бы, чтобы она передумала и не поехала бы с ними.

Она увлекалась рок-музыкой и марихуаной и была склонна ктому, что она называла «колумбийскими скачками». У нее был мальчик, но его такневзлюбила администрация местной школы, что ему пришлось в прошлом апрелеперейти в мореходное училище. С тех пор она его не видела, но каждую неделюписала ему по письму. С двумя своими подружками — Руфью Хонингер и Мери Бет Гуч— она ездила на все рок-концерты в Вичите, в прошлом сентябре она столомдобралась до Канзас Сити, чтобы увидеть Ван Халена и Монстров Тяжелого Металла.Она утверждала, что занималась «этим» с басистом группы «Доккен», и сказала что«так меня не дрючили за всю мою жизнь». Когда за двадцать четыре часа умерли еемать и отец, она «плакала и плакала», хотя мама и была «сучьей ханжой», а папа«точил зуб» на Ронни, ее дружка, уехавшего из города и поступившего вмореходное училище. После школы у нее были планы либо стать косметологом вВичите, либо «добраться на попутках до Голливуда и найти работу в одной изфирм, которые создают интерьеры в домах звезд, а я ведь классно разбираюсь вдизайне, да и Мери Бет сказала, что поедет со мной».

В этот момент она внезапно вспомнила о том, что Мери Бет Гучмертва, и что у нее теперь едва ли есть возможность стать косметологом илидизайнером для звезд. Эта мысль причинила ей несколько более неподдельное горе.Однако, это был не шторм, а всего лишь быстро схлынувший шквал.

Когда поток слов стал понемногу пересыхать, она захотела«сделать это» снова, Ник покачал головой, и она надулась.