Тут его с силой швырнуло на палубу. Щупальца обвили его рукии ноги, а кроме того — и горло. Его концентрация пропала.

— Я не стану тратить силы, предвестник. Я мог бы раздавитьтебя, оторвать тебе голову. Интересно было бы посмотреть, как долго тыпротянешь, ведь ты известен своей живучестью. — Властелин Теней потерподбородок. — Но мне пришла в голову одна заманчивая мысль. — Вокруг бешенонеслись грозовые тучи. Молния ударила прямо перед носом «Отчаяния», но СынМрака, казалось, не обращал внимания на буйство погоды. — Да, полагаю, чтотаким образом я потрачу ничтожно мало энергии и получу полное удовлетворение.

Тени подняли Голландца и понесли его к поручням. Он знал,что надежды остается все меньше. Надо связаться с Майей.

Повелитель теней, видимо, принял его действия за проявлениестраха. Он засмеялся и добавил:

— Держи глаза открытыми, пока будешь лететь вниз. Полагаю,откроется очень живописный вид.

На секунду ему показалось, что ничего не выходит. Затем онуслышал ответ Майи:

«Голландец?»

Он увидел ее, как наяву. Она стояла в лифте высотногоздания. С ней был Гилбрин. Как кстати! Голландец тут же вызвал шустрогомолодого человека на связь. Оба беглеца быстро укрепили ментальную цепочку.

«Ты где?» — спросил Бродяга.

"Майя, Гилбрин! Пожалуйста, слушайте. Майя, помнишь,что мы делали с твоим отцом? Давайте попробуем снова.

Связь! Мне нужна ваша сила! Мне нужно…" Егоконцентрация пропала, так как Сын Мрака поднял его над поручнем и держал надпроплывающим внизу городом.

«Карим! — вскрикнула Майя. Через него она видела, чтособирается сделать Властелин Теней. — Гил! Мою руку!»

Голландец увидел, как эти двое взялись за руки.

— Слов не будет? — разочарованно поинтересовался Сын Мрака.— Не будет жарких просьб явить к тебе милосердие? — Тени начали размыкаться. —Может быть, ты передумаешь по пути вниз.

«Голландец! Откройся для нас полностью!» — прокричал вголове голос Гилбрина. Слова гремели в его душе, и он почти не заметил, когдаСын Мрака его отпустил.

Все поле зрения заполнил Чикаго, приближающийся стольстремительно, что скиталец едва не забыл, что он падает, такболезненно-завораживающе выглядела эта картина. Казалось, здания росли вверх,будто пустившись наперегонки ему навстречу.

«Интересно, как это — умереть навсегда?»

Мощнейший порыв ветра отбросил его в сторону, изменивнаправление так быстро, что сначала Голландец даже не понял, что происходит. Итолько начав подниматься, Голландец догадался: это корабль возвращает его, какслучалось прежде, когда он хотел прыгнуть за борт, чтобы избавиться от своейпроклятой участи.

Он поднялся выше поручней, его скорость росла. На другойстороне перегнулся через борт его враг. Голландец догадался, что курс егодвижения вовсе не дело случая. Так он оказывается позади сумасшедшего тирана.

Майя и Гилбрин поняли, что ему надо, как только он об этомподумал. Оба беглеца были измотаны, борьба с де Фортунато оказалась для них тяжелымиспытанием, но они отдали всю свою энергию.

И вовремя. Что-то заставило Сына Мрака отвернуться отпоручня, но, видимо, от неожиданности он не сразу понял, что означает парящаяфигура Голландца, а потом было слишком поздно. Они сцепились.

Если бы не тени Черного Принца, оба свалились бы за борт,что не дало бы никакого результата, ведь «Отчаяние» наверняка вернул бы обоихназад. Голландец сразу ухватил кисти рук повелителя Теней и развел их встороны. Тени, конечно, тоже были опасны, но в первую очередь он долженбороться с Сыном Мрака, остальное — потом.

Через него Майя и Гилбрин тоже кинулись в атаку.

— Кто, ты? — выдохнул через силу Сын Мрака. Затемобъединенная ментальная энергия всех троих, усиленная, вероятно, мощью корабля,смерчем закрутилась вокруг двух сражающихся людей, постепенно отделяя чернуюфигуру. Сам Голландец не пытался бороться с защитным полем. Саваном, укрывающимВластелина Теней, он стремился лишь отрезать для него возможность пополнитьресурсы энергии. Чтобы обладать такой мощью, Сын Мрака должен постоянно иметьвозможность обновлять свои резервы, откуда бы они ни исходили. Ни одно живоесущество этого мира или любого другого не смогло бы выжить, содержа в себетакие силы.

Для Голландца это могло лишь означать, что черное поле,окружающее этого человека, черное поле, заключающее в себе даже тени как своюсоставную часть, и должно быть тем источником, который позволяет его противникуустоять и тогда, когда все другие уже бы пали. Именно это поле даваловозможность Сыну Мрака сеять разрушения и ужас.

Голландец понимал, что он не в состоянии полностью лишитьчудовищное создание его силы, но был уверен, что если ему удастся достаточноослабить Сына Мрака, то корабль сделает остальное. В таком случае клетка,составленная из соединенных поручней, имела смысл. Она представляла собойначало формирования поля, в котором можно удержать Властелина Теней. «Отчаяние»пытался сделать то же самое, " что и Голландец, но тогда Сын Мрака был ещеслишком силен. Кораблю нужна помощь Голландца.

— Освободи, меня, твоя, смерть, будет, почти… легкой.

— Я, не сделаю, этого. — Голландец с трудом противостоялантагонистическим силам, которые Властелин Теней на него направил. Толькопомощь Майи и Гилбрина позволила ему выдержать натиск своего врага, но надолголи? Сын Мрака постепенно слабел, так как действия Голландца блокировали доступк его вредоносной энергии, но процесс шел слишком медленно.

Тут грохот потряс корабль. Ветер усилился до фантастическойсилы, и Голландца чуть не унесло. Он посмотрел вверх, зная, что там увидит.

В грозовом небе открывалась черно-алая бездна. Все, чтонаходилось поблизости, со страшной силой затягивалось внутрь.

— Мальстрем, — прошептал он, но тут же вскрикнул: он насекунду потерял концентрацию, и Сын Мрака немедленно восстановил силы.Властелин Теней нанес мощный удар, и лишь железная воля Голландца позволила емуне потерять над собой контроль.

Он почувствовал, что Майя и Гилбрин слабеют. Его мгновеннаяошибка заставила всех троих теперь защищаться. И снова в памяти всплыли вещиеслова Фило. Мальстрем сам по себе — это сила, способная разрушить мир. Чемдольше этот смерч будет здесь пребывать, тем сильнее разрушения, пока в концеконцов не погибнет сама реальность, и аниматрон подозревал, что этот вариант,возможно, последний.