Под основание попадает карандаш, бокал наклоняется, виновыплескивается на незаконченный рисунок Дэйва, пятно очень уж похоже на кровь.Дейл выходит за порог, и хотя собирался крикнуть, с губ срывается едва слышныйшепот: «Дэвид?.. Дэйв?»

В первый момент, который длится вечность, ничего не слышит.Потом до него доносится мягкий топот ног, бегущих по влажной траве. Изсгущающегося тумана материализуются синие джинсы и свитер «регби» в краснуюполосу. А еще через секунду он видит улыбающееся лицо сына под копнойсоломенных волос.

— Папа! Папа! Я плавал в тумане! Все равно что попал воблако!

Дейл хватает сына. Вдруг возникает желание отвесить емуоплеуху, наказать за то, что испугал отца. Но желание это проходит так жебыстро, как и появилось. Он целует Дэйва.

— Я знаю. Должно быть, это забавно, но теперь тебе порадомой.

— Почему, папочка?

— Потому что маленькие мальчики иногда теряются в тумане. —Он оглядывает затянутый белым двор. Едва различает силуэт стола, но не знает,разглядел бы его, если б раньше не видел тысячу раз. Вновь целует сына. —Иногда маленькие мальчики теряются, — повторяет он.

***

Теперь мы можем проверить, что поделывают наши знакомцы, какдавние, так и новые. Джек и Фред Маршалл вернулись из Ардена (ни один непредложил перекусить в ресторанчике «Кухня Греты» в Сентралии, когда онипроезжали мимо), оба сидят в одиночестве, каждый в своем доме. Всю дорогу изАрдена Фред не выпускал из рук бейсболку сына, держит он ее и сейчас, когда естсогретый в микроволновой печи «телеужин» и смотрит выпуск новостей «Пятогоканала».

Разумеется, центральная тема выпуска — Ирма Френо. Фредберется за пульт дистанционного управления, как только они завершают показразвалин «Закусим у Эда» и дают в записи репортаж из трейлерного парка[75]«Холидей». Особое внимание уделено обшарпанному дому на колесах с крылечком,которое сооружено из трех досок, лежащих на двух бетонных блоках.

— Здесь, на окраине Френч-Лэндинга, скорбит в одиночествемать Ирмы Френо, — сообщает в объектив камеры репортер. — Каждый можетпредставить себе, какие чувства она сегодня испытывает. — Репортер симпатичнееУэнделла Грина, но в глазах тот же нездоровый блеск.

Фред нажимает на кнопку «OFF» и рычит: «Почему они не могутоставить в покое бедную женщину?» Смотрит на недоеденный бифштекс, но аппетиткак отрезало.

Очень медленно он поднимает бейсболку Тайлера, пытаетсянадеть на голову. Размер не тот, и Фред думает, что надо бы увеличить его,переставив фиксатор на пару отверстий в пластиковой полоске. От этой мыслиФреда бросает в ужас. А вдруг этого хватит, чтобы убить его сына? Всего лишьперестановки фиксатора? Он полагает, что с такими мыслями он скоро чокнется,как его жена… или Сойер. Доверять Сойеру — такое же безумие, как и думать, чтожизнь сына зависит от местоположения фиксатора… однако он доверяет Сойеру иверит, что фиксатор переставлять нельзя. Он берет вилку, снова принимается заеду в бейсболке Тая, сидящей на самой макушке.

Нюхач Сен-Пьер сидит на диване в нижнем белье, на коленяхраскрытая книга (сборник стихов Уильяма Блейка), но он не читает. Медведицаспит в другой комнате, а он борется с желанием смотаться в бар «Сэнд» и купитьдозу крэнка, хотя он уже лет пять как с этим завязал. После смерти Эми онборется с этим желанием каждый день и побеждает, лишь напоминая себе, чтонаркотик помешает ему найти Рыбака и должным образом наказать его.

Генри Лайден в своей студии с гигантскими наушниками «Акай»на голове слушает Уоррена Ваше, Джона Банча и Фила Фленигэна, играющих «Я помнюапрель». Он чует туман и сквозь стены, запахом он напоминает воздух у «Закусиму Эда».

Другими словами, пахнет плохой смертью. Он задаетсявопросом, как прошло посещение Джеком отделения Д Лютеранской больницы округаФренч. Думает о своей жене, которая (особенно после танцев в «Макстоне», пустьон этого и не осознает) вроде бы вновь вернулась в их дом. Потому чтотревожится за него.

Да, конечно, всех знакомцев можно найти, но один словновыпал из нашего поля зрения. Чарльза Бернсайда нет ни в актовом зале «Макстона»(там по древнему цветному телевизору, подвешенному на кронштейнах у стены,показывают серию «Семейных уз»), ни в столовой, где уже расставили закуски кужину, ни в его комнате (простыни, конечно, поменяли, но в воздухе стоит запахговна). А как насчет туалета? И тут неудача. Торвальд Торвальдсон заходил тудапо малой нужде, потом помыл руки и вышел, так что мужской туалет пуст. Но вотчто странно: в одной из кабинок боком лежит ворсистый шлепанец. Яркими чернымии желтыми полосами он напоминает огромного сдохшего шмеля. И лежит он во второйкабинке, которую всегда предпочитает Берни.

Нужно ли нам поискать его? Пожалуй. Из-за того, что мы незнаем, где этот мерзавец, нам как-то не по себе. Давайте выскользнем в туман и,незаметные, как мышки, направимся в тот конец Чейз-стрит, что спускается креке. Здесь расположен отель «Нельсон», первый этаж которого уже затянут туманом:темная полоса, отметка уровня, до которого поднялась вода в том страшномнаводнении, едва просматривается. По одну сторону отеля — обувной магазин,который уже закрылся. По другую — таверна «Лакиз», перед которой пожилаякривоногая женщина (зовут ее Берта ван Дузен) стоит наклонившись вперед, уперевруки в огромные колени, и выблевывает в ливневую канаву «Кингслендскоекрепкое». Издаваемые при этом звуки напоминают скрежет коробки передач, которуюмучает неумелый водитель. Из «Лакиз» доносится усталый голос ушедшего от насДика Керлисса, поющего о Хайнесвильских лесах, где каждую милю встречаешьмогильный камень.

Собака лениво гавкает, когда мы проходим мимо ипроскальзываем в холл отеля «Нельсон», где тронутые молью головы волка,медведя, лося и бизона с одним стеклянным глазом смотрят на пустые диваны,пустые кресла, лифт, который не работает с 1994 года, и пустую регистрационнуюстойку (портье, Морти Фаин, в своей каморке-кабинете, сидит, положив ноги настол, читает «Пипл» и ковыряет в носу). В холле отеля «Нельсон» всегда пахнетрекой, этот запах впитался в стены и обивку мебели, но сегодня он особенносилен. Он наводит на мысли о неудачных идеях, потерянных инвестициях,поддельных чеках, ухудшающемся здоровье, украденных деньгах, невыплаченныхалиментах, пустых обещаниях, раке кожи,[76] угасших надеждах. Сюда не приходят,если только не бывали здесь раньше, а куда-то еще вход запрещен. Это место длямужчин, бросивших свои семьи двадцать лет назад, которые теперь лежат накроватях с матрасами, пованивающими мочой, кашляют и курят. Бар-ресторан отеля(где Гувер Далримпл едва ли не каждые пятницу и субботу затевал драку) решениемгородского совета закрыт с начала июня. Тогда Дейл Гилбертсон шокировал местнуюполитическую элиту, показав им видеозапись трех гастролирующих стриптизерш,которые называли себя «Трио анального университета» и на маленькой сцене барасинхронно удовлетворяли себя огурцами (провел съемку штатный сотрудник ПУФЛ ТомЛунд). Но постояльцы «Нельсона» особо не жалуются: пиво они могут купить и врасположенной по соседству таверне. Плату в «Нельсоне» берут сразу за неделю. Вномере можно держать электроплитку, но только с разрешения управляющего и послепроверки провода. А если кто соберется умереть в «Нельсоне», последнимуслышанным звуком будет скрип пружин кровати, в которой кто-то изстариков-неудачников гоняет шкурку.