мести — тебе дано все, чтобы осуществить ее. Взамен я попросил самую малость — пожни для меня обильный урожай и передай мои слова Мертвой Руке в Донкаре. Не играй с силами, которые выходят за рамки твоего понимания, человек".

Голос багрово-черного владыки замолк, оставив Ранкира в тишине. Он снова шел на запад, прихрамывая на одну ногу. Далеко позади можно было различить зарево пожара в Спасении. Его отблески в темноте ночи напоминали сумасшедшую раскраску мантии Нгахнаре. Под пеплом таверны убийца похоронил свои надежды на новую жизнь. Только что обретенная семья рассыпалась прахом. Люди, которые приняли его, были добры к нему, любили его, теперь мертвы.

Если бы Ранкир не был безумен, то обязательно сошел бы с ума. Ничего не осталось, ни чувств, ни эмоций, ни веры, ни надежды. Всю его сущность заполнили условия жестокого договора, мучительные воспоминания гибели Тиры, невыносимая тяжесть вины и жажда мести. Опять все с начала. Он снова один. Даже Тиуран Доп молчал и шел немного поодаль.

Ранкир ошибся. Его новый мир соткан только из ненависти, боли и мести.

Глава 26

— Балбес, — пробормотал Этикоэл, наблюдая за потугами ученика. — За месяц ты почти не продвинулся. Что толку от теории, которой ты забил свою пустую голову, если на практике ничего реализовать не можешь?

Тяжело дыша, Аменир взглянул на свой куб, парящий над ладонью. Золотистое свечение символов было едва заметно. Он потратил слишком много сил, пытаясь найти в мироздании нить, которой не знал. Этикоэл Тон специально выбрал простой материал и непростое задание, чтобы подтолкнуть своего ученика к дальнейшему развитию. Нащупать в реальности неизвестную нить — смертельный риск для реаманта и очень трудоемкий процесс. После нескольких попыток Кар остался жив, но повторить феерический успех как в том случае с мародерами, ему до сих пор не удавалось. Пожилой реамант больше не проводил такие опасные тренировки и уже начал думать, что то было чистой случайностью, а юный Аменир, обладающий огромной скрытой силой изменения реальности, теперь боялся раскрыть свой потенциал. Хоть юноша и старался, но страх навредить кому-либо сдерживал его.

За деревьями можно было разглядеть городскую стену Нового Крустока. Реаманты каждое утро уходили в близлежащий лес, чтобы продолжить тренировки, но в последнее время энтузиазм Этикоэла улетучился, а сам старик постоянно ворчал и ругался на Аменира.

— Напряги свою подушечку для иголок, которую ты называешь головой, и расправься с этим ничтожным камешком! — выкрикнул Тон, яростно приглаживая топорщащуюся бородку. — Может, хоть помрешь тут от перенапряжения и избавишь меня от мук возни с такой бездарностью!

— А совсем недавно вы называли меня талантом, — прохрипел Аменир.

— Даже я могу ошибаться. Хватит болтать, работай!

Камешек, который на деле был огромным валуном с человеческий рост, никак не желал меняться. Материал чрезвычайно прост, но если не знать о соответствующей нити в ткани мироздания, то при попытке как-то изменить его существовал огромный риск сделать какую-нибудь фатальную оплошность.

Символы на кубе завращались, сменяя друг друга в очередной последовательности, о которой Аменир ничего не знал. Тусклая золотистая вспышка — безрезультатно. Попытки угадать, прийти к правильному варианту, следуя от подобного к подобному, перебирать в голове тысячи схем теоретической реамантии — ничто не помогало.

Слабое сияние символов почти исчезло. Силы окончательно покинули Аменира, в дальнейшей тренировке не было смысла. Он привычным жестом подозвал куб, и тот, уменьшившись до размера горошины, послушно вернулся в его ладонь, пронзив руку мимолетной болью. Тяжело выдохнув, юный реамант опустился на землю.

— Я устал. Хочу повидать друзей. Последняя наша встреча была не очень радостной, мы поминали Тиурана. А сейчас я даже не знаю, где они и живы ли вообще…

Этикоэл поморщился, но промолчал. За последнее время пожилой реамант сильно сдал, стал выглядеть болезненно, вечно был раздражен. То ли дело было в разочаровании учеником, то ли в чем-то еще. Старость все-таки здоровья не прибавляет.

— А вы, мастер, — обратился к нему Аменир. — Вы никогда не рассказывали про свою семью или друзей.

— Не твое дело, сопляк, — буркнул Тон. — Если ты выдохся, то надо возвращаться. К вечеру отдохнешь, мы вернемся и продолжим.

— А коллеги по Академии, другие ваши ученики? Неужели вы действительно такой нелюдимый, каким хотите казаться?

— Коллеги — глупцы, не способные осознать даже предназначение своих собственных наук, не говоря уж про реамантию. Другие мои ученики? — Этикоэл отвернулся и некоторое время молчал. — Некоторые из них мертвы, некоторые… В общем, существованием это сложно назвать.

— Что произошло?

Старик задумался, но затем кивнул и сказал:

— Пожалуй, это тебе нужно знать. Они, как и ты, хотели изменить мир, создать его лучшую версию. Я пытался сделать их равными себе, но никто не выдерживал достаточно долго. Они сходили с ума, умирали от перегрузок, убивали себя в результате неправильно проведенного опыта. Некоторые из них возжелали приобрести огромную силу и знания за короткий срок и отправились в ирреальное. Думаю, там они весело проведут свое несуществование ближайшие две-три бесконечности.

Об этом уже заходила речь ранее. Этикоэл запрещал Амениру даже пробовать шагнуть за грань настоящей реальности, потому что это практически равносильно самоубийству. Но взглянув на мироздание изнутри можно приобрести истинное могущество. Кар уже решил для себя, что обязательно побывает там, иначе он никогда не овладеет силой, способной создать лучший мир.

— А как мы это сделаем? — спросил Аменир.

— Что сделаем?

— Наш лучший мир. Вы столько говорили о возможностях реамантии, которые можно использовать для совершенствования мироздания, но так и не объяснили, как мы сможем создать лучший мир.

Хмыкнув, Этикоэл неторопливо подошел к сидящему на земле ученику и внимательно посмотрел ему в глаза.

— Есть какие-нибудь идеи? — поинтересовался старик.

Вопрос застал молодого реаманта врасплох. Аменир, конечно, неоднократно размышлял на эту тему и хотел поделиться кое-какими догадками со своим учителем, но сейчас все они показались сущей глупостью.

— Можно попробовать отыскать нити мироздания, ответственные за негативные эмоции и чувства людей, — неуверенно произнес Кар. — Если получится, то мы одним махом сможем…

— Идиотизм, — отмахнулся Этикоэл, перебив ученика. — Во-первых, столь абстрактные вещи представлены в ткани мироздания миллионами нитей, это слишком многогранные явления, которые переплетаются и взаимодействуют практически со всем, где замешан человек. На поиски и изменение этих нитей уйдет очень и очень много времени.

— Я просто…

— Во-вторых, ты не подумал, что с каждым новым человеком, с каждой новой испытанной им негативной эмоцией будет появляться целый пучок новых нитей, вызванных последствиями и взаимосвязями. Как бы ты не старался избавиться от них или изменить их к