Со второго этажа донесся жуткий кашель. Очнувшийся от мрачных мыслей Аменир, спотыкаясь, вбежал наверх и влетел в кабинет Этикоэла. Старик стоял на четвереньках и надрывно кашлял.

— Держитесь, мастер, я сбегаю за фармагиками, — сказал Кар и бросился к двери.

— Стой, — прохрипел Этикоэл, останавливая его. — Не надо, мне уже лучше.

Молодой реамант нерешительно потоптался на одном месте и, в конце концов, решил прислушаться к учителю. Он помог ему подняться и усадил на кушетку, заваленную книгами и свитками.

— Что с вами случилось? — спросил Аменир.

— Сам не видишь, что ли? — огрызнулся Тон. — Приглядись повнимательнее: лысина, седая борода, морщины, дряблая кожа. Я стар, балбес ты эдакий! Вот что со мной случилось.

С этим тяжело поспорить.

— Но еще недавно вы…

— Еще недавно я не был так стар, как сейчас, — раздраженно перебил его Этикоэл. — А через некоторое время я уже не буду так молод, как сейчас. Ты совсем глупый, да?

Меньше всего Аменир хотел сейчас выслушивать его ворчание и ругань. Каким бы мудрым наставником и могущественным реамантом Этикоэл Тон ни был, он оставался тем же стариком с очень тяжелым характером, который граничит с психопатией. Иногда становилось сложно верить, что этот человек желает создать лучший мир. Хотя, скорее всего, именно текущая реальность и сделала его таким, поэтому-то он желал избавить ее от жестокости, алчности, лживости и эгоизма.

— Если это все, что вы хотели сказать, то я пойду, — холодно произнес Аменир и направился к выходу.

— Постой, парень, — черты Этикоэла немного смягчились. — Я немного сорвался. Но и ты мог бы не задавать глупых вопросов.

Не похоже на извинение, но Кару и этого было достаточно. Все-таки он всегда быстро прощал своих обидчиков. Даже слишком быстро. Да и сложно было злиться на слабого бледного старика, вид которого говорил о том, что ему сейчас очень нелегко — он все еще морщился от боли, сиплый голос выдавал надорванное кашлем горло и измученные легкие.

— Наверное, я все же схожу за фармагиками, — решил Аменир.

— Не стоит, они не смогут мне ничем помочь, — вяло отмахнулся Этикоэл. — А у них и так проблем по горло. Вспышки эпидемии участились, фармагики видят смерти людей каждый день, но все равно стараются предотвратить их. Многие из них — самовлюбленные молокососы, считающие, что вокруг них крутится земля, однако они делают доброе дело. Не надо им отвлекаться на жалкого старика, сейчас они по-своему создают лучший мир…

* * *

— Им не хватает материала. Безмозглые лаборанты неспособны найти даже такую мелочь.

Маной Сар остановился у огромного зеркала в коридоре дворца наместника Евы. Раздраженно одернув мантию болотного цвета, фармагик пошел дальше, продолжив негромкую беседу с самим собой.

— Да даже если в этой вонючей Еве исчезнет половина населения, никто и внимания не обратит. А они говорят — не хватает материала!

Очередное собрание Комитета снова оторвало его от важного проекта. Лаборатория, в которой работал юный фармагик Кальмин Бол, добилась наибольших успехов, но они вечно жаловались на нехватку подопытных. Некоторые лаборанты даже пытались возражать, напоминая о ценности человеческой жизни и морали.

— Мораль, жалкая жизнь какого-то там человека… Это все ерунда, нас ждет настоящий прорыв. А они боятся заплатить такую ничтожную цену за настоящую науку.

Очередной неудачный опыт вывел главу Академии из себя. Прошлые успехи начали казаться обычной случайностью, а фармагия не терпит случайностей. Подопытные мучительно умирали в лужах собственной растворяющейся плоти, их настигало удушье от заполнявшего легкие геля, сердце останавливалось от загустевшей крови, судороги выворачивали суставы и разрывали мышцы, но результат оставался все тем же.

— Этот наглец, Шеклоз Мим, намекает, что мне надо поубавить свои аппетиты. Мол, ему тяжело прикрывать столь частые пропажи людей. Кто его вообще поставил главенствовать над нами? Править должен умный, а не хитрый…

Эпидемия расползалась по Алокрии, поражая в основном мирное население страны. Но эта болезнь примитивна, особого вреда здоровью она не причиняла. Впрочем, Шеклоз был доволен — паника и отчаяние среди людей росли, а это значит, что внезапное спасение, которое дарует людям Комитет, будет более эффектным. Однако сам Маной имел на эпидемию совсем другие планы.

Фармагик мечтательно улыбался, погрузившись в свои мысли, и не заметил, как оказался перед дверьми зала, где проходило собрание. Стоящий у двери молодой стражник отсалютовал ему и сообщил:

— Все уже в сборе, мастер Маной. Ждут только вас.

— Хорошо, — фармагик собрался пройти внутрь, но замер и внимательно посмотрел на солдата. — Какой-то нездоровый у вас вид, юноша. Боюсь, как бы вас не коснулась эта жуткая эпидемия. Дождитесь меня после собрания, я вас провожу одну из наших лабораторий. Там вам помогут.

— Большое спасибо, мастер Маной, — обрадовался стражник. — А я-то и думаю, что вроде как приболел.

— Не стоит благодарности, это долг настоящего фармагика, — улыбнулся Сар. — После нашей лаборатории вы точно перестанете чувствовать себя плохо.

"Материала им не хватает, балбесам. Две фразы, и материал сам идет на опыты. Всему учить надо…", — раздраженно подумал Маной, заходя в зал заседания. На этот раз на собрании Комитета присутствовали все, включая наместника Евы Ерома По-Геори. Фармагик окинул взглядом комитов.

Скучающий Касирой Лот сидел и прикидывал, через какие интервалы времени он может наполнять свой бокал кислым вином, чтобы это не выглядело как пагубное пристрастие. Видимо, речь шла не о финансах, иначе он не имел бы столь отрешенный вид.

А вот Мирей Сил смотрел на говорящего Шеклоза исподлобья, скрестив руки на груди. Он явно не доволен политикой главы Тайной канцелярии и бездействием Комитета. Комит колоний, безусловно, хотел добиться процветания Алокрии, но путь, который избрал Шеклоз, и бесчеловечные методы шпиона выводили его из себя. Пожертвовать сотнями тысяч людей ради счастливой жизни будущих поколений — это сложно назвать справедливостью, по мнению Мирея.

Нервный Ером По-Геори елозил в своем кресле. Очевидно, наместник был раздражен тем, что его втянули в это предприятие и использовали как прикрытие для заговорщиков, да еще и считали при этом пустым местом. На самом деле, как бы Шеклоз ни провозглашал, что Алокрия неделима, и жить в ней будет единый народ — алокрийцы, на самом деле все нынешние комиты по своему происхождению были илийцами, и их пренебрежительное отношение к "марийской деревенщине" в лице Ерома замечалось с первого взгляда.

— Вы опоздали, мастер Маной, — опершись на стол, заметил Шеклоз Мим. — Уверен, у вас была уважительная причина.

— Была. У меня все причины уважительные, — с легкой улыбкой ответил фармагик.

"Буду я еще отчитываться перед каким-то выскочкой", — Маной неторопливо занял свое место