– Твой вопрос показывает, что ты очень мало знаешьпринцессу.

– Она не считает это бесполезной тратой, – добавилДойл.

Он кивнул. Холод, видно, расценил это как приказ и понесменя к разбитой двери. За ней звенели тонкие вопли. Я взмолилась: "Помогинам, Мать, помоги им, исцели их! Не дай моей силе оказаться для них проклятием..."

Мне почудился запах роз и отдаленный голос, словно дуновениетеплого ветра: Милость не может быть проклятием. С этим загадочным обрывкоммудрости Она исчезла, а мы остались в разгромленной спальне.

В спальне будто прошла битва. Пол усеяли маленькие тела,словно какой-то ребенок в расстройстве разбросал оловянных солдатиков. У стентела лежали гуще, будто сметенные в сторону гигантской метлой. Четырехфутовыйваран валялся кверху брюхом, и одного взгляда на изломанное тело хватало, чтобыпонять – его мучения уже кончились. Деревяшка размером с небольшой кинжалпроткнула ему горло.

Холод внес меня в комнату, давя сапогами деревянный иметаллический мусор. Я уставилась на мертвую ящерицу, я боялась посмотреть посторонам. Боялась пристальней взглянуть на маленькие тела, боялась, чтофеи-крошки мертвы точно так же, как несчастное животное.

Перед Хафвин тянулся конвейер из крошечных тел. Если раньшемне казалось, что у меня слишком много телохранителей и слишком многолюбовников, то сейчас рук явно не хватало. Королева слишком многим велелаостаться с ней. Да еще Рис увел кого-то...

– Пошлите кого-нибудь к королеве сказать, что нам нужныеще люди, и пусть они захватят кого-нибудь из целителей.

Хафвин оторвала взгляд от раны, которую пыталась зажатьклочком ткани, и воззрилась на меня:

– Целителей? Ты хочешь, чтобы сидхе лечили фей-крошек?!

– Да.

– Королева не велит нам тратить силы на малых фейри.

Это было правдой. Хотя кое-кто из целителей и по своей волене притронулся бы к малым фейри. Словно считали их заразными.

– Ты можешь их вылечить?

Хафвин была откровенно удивлена.

– Ты действительно хочешь, чтобы я их лечила?

– Ты – целитель, Хафвин. Неужели ты сможешь спокойносидеть и смотреть, как они умирают?

Она опустила голову, и я заметила, что плечи у нее трясутся.Слышно не было ничего, но, когда она снова взглянула на меня, ее лицо былозалито слезами.

– Ты права, мне больно видеть столько страданий и неиметь возможности помочь.

– Тогда помоги тем, кому сможешь, а я раздобуду ещецелителей.

– Кого ты хочешь за ними послать? – спросил Холод.Он держал меня на руках без всякого напряжения; казалось, он мог бы носить менявсю ночь напролет. Наверное, на самом деле мог.

Я поняла, что его обеспокоило. Андаис, должно быть, всяпогрузилась в свои палаческие забавы. Моя тетушка не любила, когда ееразвлечениям мешали. Те, кто ее прерывал, имели немало шансов пополнить шоусобственной персоной. И что теперь? Послать того, кто мне меньше всех дорог,или того, кто скорее ее убедит?

– А ты кого посоветуешь?

– Дойла.

Я развернулась и уставилась на Холода.

– Если ее захватило кровавое вожделение, то никтодругой не сможет пробиться к ее разуму. Иви или Бри наверняка только пополнятсписок ее жертв.

– А ты?

– Ко мне она никогда не прислушивалась так, как к Дойлу. –В его голосе не было и следов ущемленного самолюбия, он просто констатировалфакт. Я ему поверила.

Дойл скользнул к нам через разбитую дверь, словно услышал,что речь зашла о нем. Я объяснила, что нам от него нужно.

– Может, я сумел бы вылечить кого-то из них сам, –сказал он.

Я и забыла, что у него тоже были небольшие целительскиеспособности. В первый раз, когда он прикасался ко мне интимно, это было длятого, чтобы залечить рану у меня на бедре. Он исцелял не руками, а губами иязыком, так что предлагал он такое нечасто. Слишком уж интимно. И дар у него,по меркам фейри, был невелик.

– Ты можешь лечить?! – поразилась Хафвин. Онаотвела волосы со лба тыльной стороной руки: она слишком измазалась в крови,чтобы заправить обратно выбившуюся прядь.

– Немного, но не наложением рук.

– О Ноденс[22]! – только и сказалаона.

– Так меня звали, – чуть усмехнулся Дойл. –Ближе к концу.

– Какие повреждения ты можешь исцелить? – спросилаона.

– Поверхностные раны или глубокие, но узкие разрезы.

– Кости сращивать можешь?

Он отрицательно покачал головой.

Хафвин оглядела своих пациентов.

– Наверное, Холод прав. Если кто-то и сможет уговоритькоролеву прислать к нам еще целителей, так это ты. Если ты к нам присоединишьсятоже – было бы замечательно. Мы могли бы поберечь силы – заниматься серьезнымиранами, а легкие оставить тебе.

– С радостью, – сказал он, – если ты уверена.

Она кивнула.

– Ступай к королеве, как велела принцесса. УбийственныйХолод прав: это лучшее, что мы можем сделать для их спасения.

Дойл кивнул, коротко поклонился мне и пошел к двери. Яокликнула его и притянула к себе для поцелуя. Губы Дойла были теплыми имягкими, и он прервал поцелуй раньше, чем мне того хотелось.

– Дойл пойдет один? – спросил Гален. – Рисуты велела взять сопровождающих на случай нападения.

– Он – Мрак королевы, – сказал Бри. – Никтоне осмелится на него напасть.

Гален качнул головой.

– Никто не должен ходить в одиночку, пока мы невернемся в Лос-Анджелес.

– Теперь ты отдаешь распоряжения, зеленыйрыцарь? – съязвил Иви.

– Нет, но мы не можем себе позволить потерять Дойлаиз-за собственной беспечности.

По лицу Дойла было видно, что он собирался возразить Галену.А потом он улыбнулся и качнул головой.

– Все верно. Мы не можем себе позволить лишнейсамоуверенности или беспечности. – Он взглянул на Холода. Я знала, кого онпредпочел бы взять с собой, но еще я знала, что он не лишит меня сразу и себя,и Холода.

– Если возьмешь меня, я пойду, – вызвался Готорн.

– Я пойду, если ты захочешь, но считаю, что мое месторядом с принцессой, – сказал Адайр.