– Видел, – буркнул он, плечи слегка сгорбились.

Я провела пальцами по его груди, по животу.

– В чем дело? – спросила я.

– Мне не нравится причинять кому-то боль.

– Тебе и не нужно причинять мне боль, просто доверьсямне целиком.

Он сделал большие глаза.

– Гален, время уходит, ты это понимаешь? Дойл с Холодомуже решили, что кольцо выбрало для меня Мистраля.

Гален был поражен. Словно я ударила его холодным железом всамое уязвимое место.

– Я не думаю, что они правы, но я не знаю наверняка.Никто из нас не знает. Так что я хочу тебя, пока ты мой. Как же ты непонимаешь?

Он опустил глаза.

– Если тебе так нравится то, чем ты занималась сМистралем, зачем тебе я?

– Мне не все время хочется жесткого секса. Иногда яхочу нежности, Гален. Иногда я хочу заниматься любовью, а не трахаться.

– Но в другие ночи ты хочешь трахаться, – сказалон, – а я практически всегда предпочитаю заниматься любовью.

– Не могу поспорить, – улыбнулась я.

Он попытался сохранить серьезность, но тоже не удержался отулыбки.

– Не то что я назвал бы трахом то, чем вы занимались сМистралем...

– Но это и было трахом. Секс зависит от партнера,Гален. Ритм определяют все, кто в нем участвует. – Я протянула к немуруку: – Иди ко мне.

Он покачал головой.

– Если я сделаю это сейчас, я не смогу повторить, когдаНикка наконец в тебя войдет.

– Я могу снова тебя возбудить, почти не тратя магии.

– Ну да... Но когда ты это делаешь так скоро, этобольновато.

– Ты мне не говорил...

Я посмотрела на Никку, притихшего у меня в ногах. Похоже, ябыла ему нужна сейчас скорее в качестве подушки, чем сексуального партнера.

– Правда, что ли? То есть правда больно?

– Я до недавнего времени почти всегда делил тебя сРисом, так что для нас обоих перерывы были подлиннее. И больно не было. Но еслибез перерыва, то могло быть.

– Дойл и Холод ни разу не жаловались...

– Наверное, для них боль приятней в постели, чем дляменя или Галена.

Я задумалась на секунду.

– Может быть.

– Ты хочешь меня таким способом, потому что не желаешьвидеть меня своим королем? – тихо спросил Гален.

Я возмутилась было, а потом задумалась. Я не потому этогохотела, но последнее утверждение было правдой – или стало ею совсем недавно.

– Я хочу тебя так просто потому, что я тебяхочу, – сказала я.

– Я видел, как она занималась этим и с другим, нетолько с Мистралем. Ей это нравится, я бы сказал, – заявил Никка.

– С Шалфеем, ты имеешь в виду? – невесело спросилГален. На лице у него, как всегда, были написаны все эмоции.

– Да, – подтвердила я, не зная, как его утешить.Так долго дуться было не в обычае Галена. Такое было прерогативой Холода.

– Шалфей, – протянул он, – еще один, кто недолжен стать королем.

Я вздохнула.

– Мы могли бы провести ночь экстаза, а ты все портишьдурацкими вопросами. Это на тебя не похоже.

– Да, это больше похоже на Холода.

Он произнес вслух мои мысли. Сегодня это удалось ему не впервый раз.

– Ты жалуешься на перепады его настроения, но любишьего все больше. Может, тебе нравятся сложности с мужчинами?

Я не знала, что на это сказать. Почему влюбляешься в этогомужчину, а не в другого? Почему чье-то прикосновение бросает тебя в сладкуюдрожь, а другое оставляет совершенно равнодушной? Тайна, загадка. Но я все жемогла ответить ему чистой правдой:

– Я люблю тебя, Гален.

Он молча на меня смотрел.

– Может, я чуточку забыла, как сильно я тебя люблю, носегодня... когда я увидела, как ты лежишь там...

Голос прервался, и мне пришлось зажмуриться, чтобы отогнатьвидение Галена в луже крови.

Никка погладил меня по ноге – чтобы успокоить, а невозбудить.

– Когда я увидела тебя в том коридоре, я думала, чтоумру от горя. Никогда больше не видеть твоей улыбки... – В глазах щипало,и я не знала, станет мне легче, если я заплачу, или наоборот.

Он прикоснулся к моей щеке, и я знала, что это он, даже неоткрывая глаз. Теплая, нежная ладонь. Я легла в нее щекой. И остро припомнила,как точно так же легла в ладонь Дойла несколькими часами раньше. Гален тогдаподвел меня, не понял, почему я расплакалась из-за предательства Джиллета. Ноотдать Галена другой женщине, на ночи нежной любви – это одно; отдать егомогиле – совсем другое. Такого мне не перенести.

Я открыла глаза и посмотрела ему в лицо. В этизеленые-зеленые глаза.

– Ты плачешь, – с удивлением сказал он.

– Не совсем, – попыталась улыбнуться я, но голосбыл полон слез. Мне пришлось сглотнуть, чтобы продолжить. – Наверное, яотдалилась от тебя. Я этого не хотела.

Я прижала его ладонь к своей щеке.

– Я только по одной причине не хочу, чтобы ты сталкоролем: потому что тогда наши враги тебя убьют. Если мне нужно выбратьмужчину, который выживет в этом коварном мире, то это – не ты, моя нежнаялюбовь.

– Дормат думал примерно так же, когда хотел, чтобы япростил тех, кто едва не убил меня.

– Да.

– Последняя моя мысль, самая последняя, была о тебе. Ябоялся, что это начало покушений на всех стражей по очереди. – Он опустилголову, отведя взгляд. – Я подумал, что Дойл и Холод сумеют тебя защитить.Что если кто-то из нас должен был погибнуть, хорошо, что это я. – Ондовольно грустно улыбнулся. – И я подумал: почему же выбрали меня? Если быя выбирал, я убил бы Дойла. Я помолился Богине, чтобы она хранила тебя, и умер.

– Ты не умер, – прошептала я.

Он взглянул мне в глаза и улыбнулся почти по-настоящему.

– Как мне винить тебя за то, что ты смотришь на них какна возможных королей, когда я сам, умирая, думал о том же? Мало быть простохорошим, черт возьми. Здесь так не выживешь. Прости...

– Я думала, что для тебя опасно стать королем, Гален,но теперь я знаю, что тебя все равно пытались бы убить. – Мне нужно былоговорить, чтобы стереть горечь с его лица. – Я не знала точных словпророчества, пока их не произнесла королева, но моих союзников все равно будутстараться убить. Мои враги попытаются лишить меня всякой поддержки, еслисумеют. Так что, раз уж ты все равно в опасности, почему бы тебе и не статькоролем?