скакали на расстоянии шести корпусов друг от друга, направляясь прямо к Титусу. Нико зашел с левого фланга, Шабух – с правого. Титус заметил их приближение, выбрал в качестве первой цели Шабуха, метнул копье, и оно оцарапало Шабуху плечо. Титус резко повернул налево, пытаясь пойти Шабуху наперерез. Но друзья ожидали этого и развернулись быстрее, зайдя с двух сторон. Нико взмахнул копьем, Шабух схватил его за другой конец, и они подняли его на уровень груди. Титус не сразу понял, что происходит, и они ударили его на полном ходу, сбросив с коня.

Шабух победоносно заорал, его конь встал на дыбы. Лицо заливала кровь, он кивнул Нико, широко улыбнулся, потерял сознание и выпал из седла.

В ожидании следующего забега Нико дрожал от голода и жажды и пытался справиться с тошнотой от столь мощного выброса адреналина. Голова болела от жары и удара Искандера. Ему отчаянно хотелось пить, но красный шар солнца все еще висел над Ипподромом, окутанным пыльной завесой. Рамадан закончится лишь с заходом солнца, когда нельзя будет отличить белую нитку от черной. Нико попытался сплюнуть, но слюны не было. Однако все эти тяготы меркли перед одной-единственной мыслью:

Я все еще в седле!

На поле оставалось восемь бойцов. По сигналу аги Искандер поскакал на Нико, обозначая, что бой неизбежен. Их кони пошли по кругу, Искандер замахнулся и метнул копье. Первый удар пришелся Нико в грудь, второй в плечо. Нико дал отпор, ударив лалу в щеку, прямо под шлемом, разодрав лицо, но лала даже не поморщился. Нико снова ринулся в бой, потрясая копьем. Искандер поднял свое, и древки столкнулись. Они чувствовали, что вокруг них кипит бой, но не видели ничего, чувствовали, но не слышали рева толпы. Они ощущали лишь пыль и грязь на зубах и близость друг друга. Они управляли лошадьми с помощью ног, Муджахид старался выбрать наиболее выгодную позицию по отношению к ахалтекинцу Искандера.

Нико перехватил копье поудобнее и попал прямо в руку Искандеру, переломав ему пальцы, и тот чуть не выронил копье.

Тогда Нико ударил снова, на этот раз в рукоятку копья противника. Копье упало на землю, и лала остался безоружным. На долю секунды Нико снова замедлился, не решаясь воспользоваться преимуществом, а вот Искандер не сомневался и тут же схватил древко копья Нико. Какое-то время они боролись в ближнем бою, кони терлись боками друг о друга и ходили кругом, пока наездники сражались за победу.

Несмотря на полученные травмы, Искандер был куда сильнее и опытнее. Он толкнул копье в сторону Нико, а потом резко дернул, и Нико с трудом сохранил равновесие. Искандер снова пошел в атаку, прижав острие копья к горлу Нико, и тот охнул, схватившись за горло. Искандер сдал назад, замахнулся копьем и попал ученику прямо в ребра. Нико дернулся, горло свело судорогой, грудь горела, ноги стали как ватные, в глазах потемнело. Он потерял сознание еще до того, как упал на землю.

В конце концов победили зеленые. Из их команды в седле осталось трое. Капитану команды Искандеру приз вручал сам ага янычар. Это был шелковый мешок сушеных ушей, трофеи после битвы при Мохаче, состоявшейся тридцатью годами ранее. Ага собственноручно срезал уши с голов венгерских воинов, а значит, зеленым была оказана особая честь. Искандер был тронут до глубины души.

На этот раз на играх не погиб никто, но два пажа пребывали в глубокой коме. Еще один потерял руку, попав под тяжелые копыта. Легких травм и ранений было не счесть: выбитые и сломанные зубы, переломы, раны и ссадины. В целом эта игра прошла без таких серьезных последствий по сравнению с игрой в дротики, которую обычно устраивали полубезумные акынджи, но зрители остались довольны. Придя в сознание в госпитале для пажей, Нико выслушал рассказ Насрида о его последней схватке с Искандером, которую Нико начисто забыл. Насрид пришел в себя как раз вовремя и успел все увидеть. Разумеется, друг немного приукрашивал события, и под конец его рассказа уже казалось, что Нико вообще не упал с коня, а поверг наземь самого Александра Великого и заработал мешок с ушами для команды красных. Нико был вне себя от гордости. Он не просто не выпал из седла в числе первых, а еще и оказался на волосок от победы над собственным лалой.

Все трое друзей были в плачевном состоянии: у Нико оказались переломаны ребра, лицо Насрида превратилось в один огромный синяк, нос сломан, губа рассечена, большой палец раздроблен. Шабуху доктор зафиксировал челюсть повязкой из коричневой ваты. Насрид клялся и божился, что это тюрбан, побывавший в заднице верблюда. Несмотря на сломанные кости и зубы, Шабух захохотал. Морщась от боли, остальные пажи присоединились к нему. Казалось, это самый замечательный день в их жизни.

В этот момент в дверях появился Искандер с рукой на перевязи и повязкой на голове. По его лицу было совершенно невозможно сказать, что на уме у лалы, и Нико с трудом сдержал победоносную улыбку. Однако счастье длилось недолго. Искандер осведомился о самочувствии других пострадавших на играх, а потом подошел к койке Нико и внимательно посмотрел на него:

– Что и требовалось доказать, Аша.

– Спасибо, господин, – покраснел Нико.

– Ты доказал, что тебе повезло обладать блестящим умом, потому что воином тебе не стать, – продолжил лала с совершенно серьезным видом, но Нико все еще надеялся на то, что учитель шутит. – Дважды у тебя было преимущество, и дважды ты им не воспользовался.

– Но господин… – попытался возразить Нико.

– Никаких «но»! – перебил его Искандер. – В бою секундное промедление стоило бы тебе жизни. Более того, оно бы стоило жизни твоим боевым товарищам. Султану нужны командиры отчаянной храбрости. Его знамя достойны нести только те, кто готов сразу же воспользоваться любым преимуществом на суше и на море. У тебя нет шансов, Аша. Сегодня ты показал, что идеально подходишь для пера, а не для меча султана. Я не доверю тебе вести людей в бой.

– Господин, поверьте мне…

– Из-за своей слабости ты два часа пробыл без сознания и пропустил вечернюю молитву. За такую невнимательность тебе придется пропустить и ифтар, – закончил свою речь лала и ушел.

Нико было не так жалко, что он пропустит праздник, как то, что Искандер не оценил его мастерства. Без одобрения лалы паж мог и не мечтать когда-нибудь оказаться в открытом море на собственной галере.

Разочарование не прошло, а вот голод Нико удалось утолить, потому что Насрид смог утащить с праздника полфляги лечебного вина. Друзья немного выпили в честь окончания поста.

Вскоре Нико лежал на животе на коврике рядом с койкой. Наступила Лейлят аль-Кадр – ночь, в которую Мухаммеду было ниспослано откровение Корана. Ночь Могущества. Нико шептал слова молитвы, не обращая внимания на боль в теле и не переставая думать об играх.

Хвала Аллаху, Господу миров, всемилостивому и милосердному, Владыке Дня воздаяния…[16]

И тут Нико пришла в голову мысль, от которой он испытал тихую радость.

Что бы там ни говорил Искандер, я не провалился. Я почти победил его.

Я ичоглан, паж самого султана. Бог велик.

Нико вернулся к молитве.

Тебе одному мы поклоняемся и Тебя одного молим о помощи.

Веди нас прямым путем, путем тех, кого Ты облагодетельствовал, не тех, на кого пал Твой гнев, и не заблудших…

Сам того не заметив, Нико забыл произнести слова другой молитвы.

Я должен рассказать тебе о принце Джихангире. Я пришелся ему по нраву.

Если честно, даже не знаю почему. Он на несколько лет старше меня.

Он родился с искривленным позвоночником, у его шеи странный изгиб, а на спине горб. Он ходит, согнувшись пополам, одна нога у него толще и короче другой, и с виду он представляет собой плачевное зрелище. Его называют Джихангир Калека или Кривой, разумеется не в лицо, а за глаза, когда рядом нет никого из высокопоставленных чиновников. Так шепчутся за его спиной, но на самом деле никто не испытывает злобы к младшему сыну султана, его все любят. Отец сделал его правителем Алеппо, но все знают, что правит не Джихангир, а мудрые и талантливые визири, которых Сулейман приставил к нему, чтобы те направляли