монастыря, которым распоряжались владеющие им доминиканцы, имеется здесь и приходская церковь»[639]. Проехав через город и переправившись на пароме через Днепр, Петр расположился на отдых в корчме за рекой, и отдых продолжался до полуночи, а с полуночи «паки в путь пошли»[640]. 18 августа с трудом переправились через реку Гмын. «Переезжали реку Гмын, — записано в „Юрнале“, — зело трудно и коляску таскали собою». К полудню прибыли в городок Горки, принадлежавший в XVII в. Сапегам, «очень длинный и густо населенный евреями», по замечанию Корба. После двухчасовой остановки здесь двинулись далее в путь в 2 часа пополудни, «переехали, — как замечает „Юрнал“, — реку Быструю вплавь», т. е. вброд, и к полуночи достигли пограничного города Кадина на реке Городне[641], где и заночевали; за этот день сделали более 10 миль.

19 августа в 10½ часа утра, выехав из города Кадина к реке Городне, путешественники очутились на границе между Польшей и Московским государством, и возвращение в родные края после почти полуторагодового отсутствия было отпраздновано веселой попойкой по обе стороны границы: «И выехав из города к реке Огородне на рубеж, и на рубеже польском веселились, також и на московском». Переправившись затем через реку Молохову[642], сделали двухчасовую остановку в дворцовом селе Досугове. К шести часам вечера, проехав за день 7 миль, прибыли в село Григоров-ка, откуда после четырехчасовой остановки двинулись без ночлега и продолжали путь всю ночь. Утром 20 августа, не доехав за милю до Смоленска, стояли в поле часа четыре. В 9 часов утра приехали в Смоленск[643]. Царя встречали в Смоленске бывший там в то время воеводой боярин П. С. Салтыков и митрополит Смоленский Симеон. О воеводе П. С. Салтыкове Корб при проезде через Смоленск 10 апреля того же года отзывался как об очень любезном человеке: он радушно и предупредительно принимал и угощал в своем доме посла Гвариента, оказывал ему изысканное внимание, предоставлял ему первое место, поднес ему чайный прибор китайского фарфора и подарил лучшего чаю, на что Гвариент ответил со своей стороны также подарками: «Подарил супруге воеводы очень красивую икону Зентской Пресвятой Девы, весьма художественно отделанную, а восьмилетнему сыну его — редкостнейшие конфекты»[644]. Жена воеводы, судя по тому же дневнику Корба, держала себя с открытой светскостью, вовсе не напоминавшей московский терем. Когда Гвариент отказывался первый отправиться к воеводе по его зову, ожидая от воеводы визита, жена воеводы поручила полковнику, вновь посланному звать Гвариента, передать ему, что она желает видеть господина посла в своем доме и надеется, что он не откажет сделать женщине честь, которую колеблется оказать мужчине. С этой семьей и пришлось Петру соприкоснуться в Смоленске.

Царь пробыл в Смоленске два дня: 20 и 21 августа. Есть известие, что в день прибытия он обошел по городской стене всю крепость[645]. Что замечательные по прочности смоленские стены, построенные при царях Феодоре Ивановиче и Борисе (1596–1600), с их 9 воротами и 29 красивыми башнями, с каменными зубцами и бойницами, произвели впечатление на царя, их обозревавшего, можно судить по занесенной под 20 августа заметке «Юрнала»: «До полудня за 3 часа приехали в город Смоленск. В Смоленску каменного города меж стен входа пол-5 аршина (41/2 аршина)»[646]. Обратила на себя, следовательно, внимание толщина смоленских стен, по которым можно было ходить, как по широкой галерее. 21 августа Петр, по местному преданию, посетил смоленского митрополита Симеона, старца весьма преклонных лет, столетнего, по известию Корба. В тот же день вечером перед отъездом из Смоленска царь побывал в «большом» монастыре, — по местному преданию, в Вознесенском, где обучалась грамоте его мать царица Наталья Кирилловна[647]. Ночью из монастыря он двинулся в путь.

Видимо, нетерпение, с которым Петр стремился в Москву, усиливалось по мере того, как путь подходил к концу, и более чем четырехсотверстное расстояние от Смоленска до столицы он, выехав из Смоленска в ночь с 21 на 22 августа, сделал в трое с лишком суток, нигде не останавливаясь для ночлега.

22 августа ранним утром приехали к переправе через реку Хмость, верстах в 25 от Смоленска, и стояли у переправы с час времени в ожидании проводников: «Пред утром приехали к реке Мост (Хмость) и тут стояли на Мосту (т. е. на Хмости?) с час за проводниками». Следующая остановка в этот день для перемены лошадей была сделана в селе Пневе, в 40 верстах от Смоленска. В то же утро, 22 августа, переправлялись через реку Водву, в полдень на паромах переезжали Днепр верстах в пятидесяти от Смоленска и, переправившись, сделали на левом его берегу двухчасовую остановку, во время которой обедали, быть может, на том же самом холме, на котором делало привал посольство Гвариента также после переправы здесь через Днепр на пароме[648]. «Путь от Смоленска до Москвы, — читаем в записках Лизека, секретаря цесарского посольства, бывшего в Москве в 1676 г., — сколько опасен от медведей, столько и скучен по причине непрерывных лесов. Единственная между этими городами дорога идет по полосе вырубленного леса шириной около 30 футов с бревенчатой по болотам настилкой»[649].

Ту же преобладающую картину неширокой лесной просеки, устланной бревнами по болотистым местам, являла собой, конечно, дорога между Смоленском и Москвой и через 22 года после Лизека, при проезде по ней Петра. О больших лесах, через которые пролегала дорога к Москве после переправы через Днепр, пишет и Корб. «Мы проезжали лес, — читаем в его „Дневнике“, — простирающийся на шесть миль; наш аптекарь очень его расхваливал, потому что нашел в нем пахучую смолку. Среди этого леса мы провели ночь»[650].

Лесные полосы прерывались пересекавшими путь реками, и за тот же день, 22 августа, после переправы через Хмость, Водву и Днепр в «Юрнале» еще отмечены переправа вброд через реку Стромицу, «на которой коляски вплавь плыли, а барошен (багаж) на себе несли», и через Скожу. К ночи прибыли в Дорогобуж. «Здесь кушав, — продолжает „Юрнал“, — поехали; в ночь отъехали 40 верст; лошадей переменили. Переехали реку Ведгу, реку Весму, реку Сукреля, реку Костря». 23 августа, не доезжая семи верст до Вязьмы, сделана была двухчасовая остановка в поле. Переправившись через реку Вязьму, в 31/2 часа пополудни прибыли в город Вязьму; миновав его и отъехав от него с версту, «стояли за подводами», т. е. ожидали собираемых лошадей. В Москве о времени приезда царя точно не было известно, и никаких распоряжений о заготовке подвод из столицы не