В людской, кроме челяди у очага, несколько молодых воинов изпополнения. Старик из местных приглушенным голосом рассказывал о чудесах в ихдолине, о странных призраках, что бродят в лунные ночи, а слушали еговосторженно, глаза блестят, рты открыты.

Унгардлик, он сидел рядом со стариком, мигом вскочил:

— Конунг!.. Почтите нас присутствием?

Фарамунд мотнул головой, отказываясь, он стремился во двор,на свежий воздух, но когда увидел их восторженные глаза, заговорил медленно,тщательно выбирая слова, но они все равно получались неуклюжими, угловатыми,больно царапающими детские души.

— Как хочется, чтобы все это было!.. И феи, и эльфы,что своей милость вот просто за так подарят власть над миром или откроют пещерус сокровищами. И чтоб были волшебники, что одним словом могут перевернутьземлю, а людям открыть дорогу в Асгард... Ибо даже у злого волшебника можносилой или хитростью получить власть над миром, а чем страшнее чудовище, тембольший клад сторожит. А клад — это та же власть. За золото можно нанять армию,выстроить замок, прикупить у соседей земли. Всегда держать своих воинов сытымии хорошо вооруженными. А значит — верными... Но, увы. Нет на свете настольковеликих магов. Нет летающих драконов, что могут поднять человека. Нетволшебников, что мановением руки осыпают счастливцев золотыми монетами. Нетчудесных мечей, что рубят сами, нет и щитов, что сами защищают хозяина...

Восторженные глаза медленно угасали, как огоньки свечей насеверном ветре. Юношеские лица вытягивались. Один уже смотрит исподлобья,другой нахмурился и отвернулся, только глаза Унгардлика не отрывались от еголица, молили, умоляли: ну скажи же, как жить в таком страшном безнадежном мире?

— Зато есть, — сказал Фарамунд, — мы. Люди.Пока что не умеем превращать песок в золото, зато то, что придумываем, нетеряется... Кто-то научился добывать из земли медь, и с тех пор люди делаликрасивые медные доспехи! Самые великие герои дрались в медных доспехах и медныморужием! Потом кто-то один придумал, как смешать олово с медью, и вотполучилась бронза. И теперь уже все доспехи и все оружие делалось только избронзы. Бронзовые мечи пробивали медные доспехи, а мечи из меди не моглипробить бронзовые доспехи. Так люди в доспехах из бронзы стали казатьсянеуязвимыми! Это сравнимо с волшебством? Да... Но это сделали сами люди. И этоони могли делать сами, в любое время дня и ночи, не принося волшебникам даров,не кланяясь! А это очень важно, не кланяться. Уметь и делать самим, а непросить милости.

Унгардлик спросил молодым и сочным, как спелое яблоко,голосом:

— Но теперь ведь есть мечи из железа?

— Да, потом люди отыскали в болотах железную руду,научились ковать из нее мечи. Затем научились закалять железо, что зовемсталью. Первый человек, у которого был настоящий стальной меч, рассекал нетолько медные доспехи, но и бронзовые! Да что там бронзовые, он железныепанцири рассекал, не зазубривая лезвие. Понятно, что этот меч тоже казалсяволшебным. Но чтобы его сделать, не надо падать на колени перед волшебником.Человек может делать эти мечи сам. Когда захочет. И сколько хочет.

Унгардлик спросил:

— А лучше стальных мечей... бывают?

— Сейчас нет, — улыбнулся Фарамунд. — Нокто-то придумает! И тогда этот человек станет величайшим героем, завоюет весьмир...

Глаза Унгардлика горели, он показывал мелкие белые зубы,даже местный старик начал неуверенно улыбаться. Только один молодой воинпосмотрел на Фарамунда с ненавистью, отвернулся. Этот пойдет в религиозныефанатики, мелькнула горькая мысль. Он успел удивиться ее несвоевременности,словно это не он подумал, а кто-то другой. Этот будет в тесной келье христианистязать себя постами, молитвами, доводя до исступления. А потом, когда разумпомутится, узрит разные божественные явления, видения, знаки свыше. Бедняга. Невсякий человеческий разум способен вынести жестокую правду.

Дверь во двор подалась со скрипом. Он ступил на залитоелунным светом крыльцо, замер, пораженный и очарованный. Огромная, какначищенный медный таз, луна блистала на чистом небе. Сотни тысяч ярких звезд,чего не увидишь в его лесных краях, смотрели остро и беспощадно.

На миг он ощутил страх, кожа пошла пупырышками, но следомнахлынул пьянящий восторг. Лунный свет упал на его плечи и голову, в грудиотозвалась тонкая струна. Мышцы ног медленно разогнулись, его тело качнулосьвперед, стойки крыльца ушли в стороны, лунный мир стал шире, пошел навстречу.Под огромной звездной чашей вселенная раскинулась тревожно волнующая,непостижимая, таинственная

Сердце стучало часто. Настал час звездного мира! Сейчасдругие законы, другие звери, другие боги...

В темном небе пронеслось мохнатое тело. Глаза проводилиогромного нетопыря, красные глазки зверя злобно сверкнули. Фарамунд вскинулруку, губы прошептали нечто, дескать, я свой, я тоже из ночи. Мохнатые тельцамелькали чаще, он слышал легкий стук, с которым хватали на лету крупных жуков,но теперь красные глаза уже не смотрели в его сторону. Он ощутил, что его поняли,что его приняли в свой колдовской ночной мир...

По коже протянуло ветерком. Он настороженно огляделся.Деревья стояли ровно, ни одна ветка не колыхнется. Даже дым из хлебнойподнимается ровный, как свеча, не колеблется, сизыми колечками медленно всплываетк небу.

Однако волосы на руках вздыбились. Чувство опасности сталотаким сильным, что он невольно опустил ладонь на рукоять меча, огляделся посторонам. Тихо. Даже непривычно тихо.

Ноги сами начали отступать назад. У крыльца оглянулся,осторожно поднялся. Скрип ступеней показался оглушительным. С сильно бьющимсясердцем прошел, пятясь и с рукой на мече, через пустой холл.

У самой двери стоял один из молодых, что пришел с последнимнабором. Фарамунд увидел остекленевшие глаза, застывшее лицо. Не веря себе,поднес к его лицу кулак. Юноша смотрел застывшими глазами, даже не моргая. Онспал стоя, спал крепко. Фарамунд задохнулся от гнева, набрал в грудь воздуха,собираясь заорать прямо в лицо этому придурку, грубо ухватил за плечо.

Плечо было застывшее, словно молодой воин был мертв, нокончики пальцев чувствовали тепло сильного молодого тела. Фарамунд ощутил, каквоздух у него вырвался сквозь зубы. Страж стоял перед ним, похожий навырезанный из дерева столб. В широко раскрытых глазах ничего не отражалось.

В череп ударил ужас. А если вот-вот одеревенеет он сам?Медленно пробежал вдоль стены, в голове мысли метались лихорадочно. Во всемогромном доме мертвая тишина. Странная гнетущая тишина.

В людской люди тоже застыли вокруг очага, как каменныеизваяния. Свет от багровых углей падал на застывшие лица, делая их страшными инепохожими. Унгардлик опирался обеими ладонями о колени, словно вознамерилсявстать, но так и превратился в каменное изваяние.

Послышался далекий стук копыт. Фарамунд метнулся к окну.Лунный свет по-прежнему заливал двор колдовским светом. Стук копыт оборвался поту сторону ворот. Судя по ржанию коней, с той стороны остановились двоевсадников. Через мгновение над краем ворот показалась голова, Фарамундрассмотрел белые пальцы, что ухватились за колья. Человек перемахнул вороталегко, на этой стороне присел до самой земли, но не упал, тут же метнулся ккалитке, Глухо стукнул отодвигаемый засов.