Время от времени я кожей ощущаю чьи-то голоса, слышу смех,тихие непристойные смешки, меня ослепляет сияние свечей и оглушает сотрясающаястены музыка.

В распахнутые двери врываются потоки дождя.

Запах смертных понемногу разогревает мой аппетит.Белоснежные плечи, белоснежные шеи, отбивающие вечный ритм здоровые, сильныесердца… Какие они все разные, эти разодетые в нарядные туалеты дети… Подпрекрасного качества шенилью, под кружевами и вышивкой скрываются поистинепервобытное варварство и жестокость; уставшие от высоких каблуков ногинестерпимо болят; маски на лицах напоминают струпья на коже возле глаз.

Все дышат одним и тем же воздухом, он вылетает из уст одногои тут же попадает в уста другому. Все поглощают одну и ту же музыку, один и тотже свет, одно и то же быстротекущее мгновение.

Время от времени кто-то останавливает на мне взгляд, вкотором явственно читается ожидание. Моя слишком белая кожа поначалу приводитих в недоумение, но ведь и сами они часто пускают себе кровь, чтобы сохранитьнежную бледность собственной кожи. (Позвольте мне, господа, подержать для вастазик во время этой процедуры. А потом выпить его содержимое.) Тогда как на моиглаза среди сияния драгоценных камней никто не обращает внимания.

И тем не менее меня со всех сторон окружают голоса. Ячувствую их запах… О! У каждого свой неповторимый аромат! И я словно слышу ихпризывы, как будто они манят меня отовсюду, словно чувствуют, кто я, ииспытывают ко мне страстное желание.

На каком-то древнем, неведомом языке они призывают смерть,жаждут ее, когда она проходит по залу. Но разве они знают и понимают правду?Конечно же нет! Весь ужас в том, что я и сам ее не знаю! Да и кто я такой,чтобы нести в себе эту тайну, быть голодным настолько, чтобы поделиться ею скем-либо? Какое имею право украсть вот эту стройную женщину и высосать кровьпрямо из мягкой и нежной округлости ее маленькой груди?

А музыка все продолжала звучать. Это была музыка смертных.Краски перед глазами вдруг вспыхнули ярче, словно готовые вот-вот растаять.Голод мой усиливался. Он перестал быть просто отвлеченной мыслью. Он заставлялвибрировать мои вены. Кому-то суждено умереть. Не пройдет и минуты, как чья-токровь окажется выпитой до последней капли. Я больше не в силах был думать обэтом, знать, что это должно случиться, представлять сомкнувшиеся на горлепальцы, явственно ощущать пульсацию крови в венах, теплую плоть… Дайте же,дайте мне ее! Где? Где она?! Это мое тело! Это моя кровь!

Воспользуйся своей властью, Лестат! Усилием воли протяни,как змея, свой язык, чтобы отыскать и одним резким движением вырвать нужноетебе сердце!

Пухлые маленькие ручки, которые так хочется пожимать,мужские лица, украшенные коротко подстриженными светлыми бородками,подрагивающие под моими пальцами мускулы… у вас нет ни одного шанса…

И вдруг под восхитительными нарядами и украшениями моимглазам открылась невероятная картина разложения – я увидел скелеты.

Голые черепа под изысканными и вычурными париками, двапустых черных отверстия, обращенные на меня поверх веера… Зал был полонскелетов, слоняющихся в ожидании звона колоколов. Все выглядело точно так же,как в зале театра Рено, когда я смотрел со сцены на пришедшую в ужас послемоего выступления публику.

Мне необходимо выйти отсюда. Это и есть смерть, и я могуубежать от нее, если сумею отсюда выбраться. Но я оказался в плену у смертных,тесным кольцом окружавших меня со всех сторон, как будто это ужасное место былоне чем иным, как ловушкой для вампиров. Если я сейчас брошусь бежать, топриведу в ужас остальных и вызову панику. А потому я начал как можно осторожнеепробираться к выходу.

У дальней стены я краем глаза заметил призрачную фигуру,одетую в атлас, шелк и кружева. Арман!

Арман! Если он и звал меня, я не слышал его призывов. Еслион в тот момент приветствовал меня, я этого не ощущал. Он просто стоял исмотрел на меня – а я видел сияние бриллиантов и изящные кружева с фестонами.Он был словно видение, словно Золушка, появившаяся на балу, словно СпящаяКрасавица, открывшая глаза среди пыли и смахивающая ее одним движением теплой инежной руки. При виде этой поистине неземной красоты я едва не задохнулся.

Несмотря на вполне обычный для смертных наряд, Арманвыглядел тем не менее существом совершенно сверхъестественным: ослепительночистое лицо, темные бездонные глаза, абсолютно непроницаемые, время от временивспыхивающие пламенем, словно приоткрывающие врата в ад. Когда он заговорил,голос его был очень тихим, почти умоляющим и в то же время дразнящим,заставляющим меня сосредоточенно прислушиваться к его словам.

– Ты искал меня всю ночь, – сказал он, – ивот я здесь. Я ждал тебя. Ждал тебя все это время.

Я стоял и смотрел на него, не в силах отвести взгляд. Итогда в голову мне вдруг пришла мысль, что никогда, сколько бы ни пришлосьскитаться по этой земле, я не найду более полного и очевидного воплощениякошмара, который мы собой представляем, чем это поистине прекрасное существо.

В сравнении со всеми окружающими внешне он казалсяпоразительно невинным и простодушным.

Но при взгляде на него я видел перед собой подземные склепыи слышал звуки литавр. Я видел незнакомые мне места, освещенные факелами,слышал таинственные песнопения, чувствовал, как моего лица касается жар огня.Но эти видения исходили не от него. Скорее они возникали из глубин моейсобственной души.

Никола никогда так не притягивал меня к себе, не казалсястоль привлекательным. И никогда Габриэль не заставляла меня в такой степеничувствовать себя ее преданным рабом.

Господи, вот она, истинная любовь! Вот он, зов истиннойстрасти! Все, что я чувствовал до сих пор, было лишь слабой тенью моегонынешнего душевного восторга.

Мне показалось, что он послал мне мысленный импульс, говоряо том, что с моей стороны было неразумно думать, что все могло быть иначе.

– Кто может любить нас с тобой так, как только мыспособны любить друг друга? – прошептал он, и мне показалось, что его губыдрогнули.

На него обращали внимание абсолютно все. Я видел, как люди,проходя мимо него, замедляли шаги и окидывали его с ног до головы пристальнымивзглядами. Когда он опускал голову, падающий под другим углом свет делал егоеще прекраснее.

Я двинулся по направлению к нему. В какой-то момент мнепоказалось, что он поднял правую руку и поманил меня за собой, но в следующиймиг я подумал, что ошибся. Он повернулся, и я увидел впереди стройную фигурумальчика с тонкой талией и прямыми плечами, с тугими бедрами, скрытыми подшелковыми чулками. Возле самой двери мальчик обернулся и снова жестом поманилменя за собой.