не знал, что это значит. Я обернулся к Владу и не увидел на нем маркера. И это было хорошо…

И это было очень-очень плохо.

– Маркер…

Энтроп озлобленно провернул замок на двери. Взялся за ручку.

– Кто-то сменил им маркер, Влад.

Энтроп застыл. Поколебавшись, развернулся.

– Кто-то?.. – прошипел он с ледяной, растрескивающей голос яростью. – Кто-то, малой?

Новый маркер висел на Шарлотте. Он был как неоновая стрелка. Она. Она. А еще – она не (так тоже иногда делали, говорилось в том дневнике). От всех угроз. При любых обстоятельствах. Она не должна пострадать.

– Ты уверял, что для этого нужно быть связанным с главной тварью, которую невозможно найти, – а теперь для кого-то все вдруг стало секундным делом?!

– Нет… Я…

Влад пошел на меня:

– Синтропу! Передавать экстренные новости! Через систему! Фича не для плебеев вроде нас с машери! Так кто же этот кто-то, малой?! Кто – из вас двоих?!

Он был прав. Господи, как прав. Новый маркер мог прийти только через систему. Ники прикормлены, а дело не сделано – но знали об этом лишь те, кто видел, как все произошло. Ариадна. Я. Влад. Шарлотта…

И тот, кто только что сказал ей:

Беги.

Шарлотта висела на энтропе вниз головой, но оставалась в сознании. От нее фонило мышечной болью и глухим, детским каким-то раздражением. Нет. (верь мне) Нет! (почему ты не веришь мне?!) Я еще могу убить его. Я найду способ, только дай…

Нет.

Меня обдало чьим-то незримым присутствием. Оно было огромным. Оно шло изнутри. Что-то наблюдало за нами из системы, из Шарлотты, как сквозь замочную скважину, приказывало ей, а еще далекому разуму ник – и все это происходило здесь и где-то. В нескольких местах одновременно.

– Плевать! – рыкнул Влад.

– Стой! – крикнул я.

Беги, приказал кто-то. Они защитят тебя. Как только он откроет дверь…

Энтроп дернулся. Я дернулся. Мир дернулся.

Ники тоже.

Но это я понял секунду спустя. Когда меня, сбив с ног, протащило по полу и швырнуло об шкаф. Потом был удар. Тяжелый, о голову. И много других, мелких, бьющихся стеклом, но я их уже не чувствовал – слышал только. Сквозь нахлынувшую тьму. Сквозь вспыхнувшую белизну. Сквозь голос моей навсегда-четырнадцатилетней сестры:

– Ты убил нас. Теперь все мертвы. Ясно?

Габриэль ударила меня в грудь. Этого я тоже не почувствовал.

– Своей идиотской доблестью, у-у, я дал слово – подумать только! – ты убил нас всех!

Мы стояли в белом коридоре. Телевизоры работали на полную громкость. От хора голосов пространство трещало по швам. Пятна цвета, лица, вещи мелькали в бесконечных витринах и их отражениях, как в калейдоскопе: я и она, я и родители, я и я, я, я.

Океанов не было.

– Эта маньячка убьет нас! – кричала Габриэль.

– Что с Ариадной?! – крикнул я. – Помоги мне поднять ее!

– Нет! – Сестра рванула меня на себя. – Ты тащишь на себе Кристу! Тащишь Ариадну! Теперь ты тащишь на себе целого долбаного энтропа! Это не то же самое, что рядом постоять! Его атра-каотика уже внутри тебя, и она вот-вот превратиться в психопата с бензопилой, кромсающего клетки на ленточки! По-твоему, твое тело способно одновременно все это выдержать?!

Ее трясло, и непонятно, от чего сильнее. В глубине расширенных зрачков мигали цветные пятна с экранов.

– Помоги мне, – упрямо попросил я. – Подними ее. Ариадна должна проснуться.

Габриэль стиснула зубы, уперлась в мой лоб своим:

– Либо он, либо она…

– Это не выбор! Я не могу отменить симбиоз!

– Либо он, либо она, Миш!

– Да чтоб тебя!.. Габи! Сейчас вообще не время!

Сестра боднулась:

– То, что на твоем теле стоит дедаловский предохранитель, не означает, что ты не можешь помереть от экстремальной нагрузки! Дедал не спасет твое сердце, если оно вдруг разорвется! Ты все так же уязвим для геморрагического шока! Тебя можно раздавить катком!

– Да всех можно раздавить катком! Почему ты все время мне мешаешь?!

– Я не позволяю тебе самоубиться о собственные сверкающие доспехи!

Сквозь грохот телевизоров просочился окружающий мир. Я услышал шаги. Хруп-хруп, по оберткам. Хруп-хруп, по стеклу.

– Подними ее! – повторил я, понимая, что прихожу в сознание. – Подними Ариадну, слышишь?! Я вытяну их всех! Но Шарлотта не должна уйти! У нас есть артемис, мы сможем, мы…

Меня окунуло в кровь. Я лежал на полу, а она растекалась вокруг. Из дыры в шее, из головы, бог знает откуда. Что-то громоздкое придавливало меня сверху. Что-то большое, древнее и хищное – с когтями, как стальные разомкнутые звенья. На вдохе они погружались мне под ребра.

Ариадна лежала в двух недостижимых метрах левее.

– …а еще не должна была выстрелить. – Шарлотта медленно подошла к ней. – Тоже мой косяк?

Она опустилась на колени, держась за бок, сунулась Ариадне в карманы. Они оказались пусты. Тогда Шарлотта распахнула плащ, зашарила в подкладе. Ключи, понял я. Она искала ключи от пассаты.

Ну и отлично, процедила Габриэль. Пусть катится.

Нет, я с трудом шевельнулся.

Кровь заливала мне лицо и глаз, но тот, что с уджатом, еще видел. Я соображал какими-то урывками, почти слогами, и уджат то вспыхивал, то гас.

– Кто ты?.. – прохрипел я.

Шарлотта застыла. Воздух вокруг нее индевел от чужого безмолвного присутствия.

– Я вижу тебя… Я знаю, что она не одна…

В стиснутых пальцах мелькнул брелок. Шарлотта отдернула руку и сунула ключи в карман Владова пальто.

– А еще я знаю, что в мире не так много тех, кто способен быть… в нескольких местах одновременно…

Я не соображал, что нес. Просто знал, что должен был задержать ее – их – любой ценой, пока Ариадна не проснулась.

Шарлотта подползла ко мне с внимательным, кошачьим интересом. Как к птичке, которую трижды ударили током, а она все никак не сдохнет.

– Где Влад?.. – хрипло спросил я у ее растопыренных на полу пальцев.

Шарлотта резко пригнулась. Мы встретились взглядами.

– Где-то…

С ее лица сошло все, кроме гематом. Ни боли, ни восторга, ни проблеска эмоций. Шарлотта легла рядом, волосами в кровь, придвинулась ближе. Я почувствовал, как ее ноги вытянулись вдоль моих, и шепот на щеке – почти дыхание:

– Где-то в этом мире. Не без твоей помощи.

Она поднесла к моему лицу ладонь. Я мотнул головой. Четыре пальца накрыли висок, а пятым, большим, Шарлотта прикрыла уджат. Я попытался увернуться, но ника прижимала меня к полу. Палец скользнул к углу глаза. Я дернулся. Она поднялась надо мной, придавливая локтем шею.

– Больше никаких спойлеров, малой.

И резко надавила.

Боль была такой, словно мне гвоздь в глаз загнали. Так оно и было почти. Шарлотта подковырнула. Я заорал. Потом, кажется, она вцепилась мне в волосы. Не знаю. Все ощущения слились в боль такой силы, что мне отказал мозг.

Но все вдруг прекратилось. Она отстранилась. Я судорожно вдохнул. Снова стало светло, хотя четкость и цвет не вернулись. Магазин плыл большими пятнами. Лицо Шарлотты было самым светлым из них.

– Дай угадаю, – прошелестела она. – За нами кто-то следил?

Только тогда я понял,