несколько раз, существуют протестантские издания испанского религиозного писателя Луиса из Гранады. Перед нами автор Контрреформации, которого протестантский издатель осмеливается назвать «неподражаемым», «духовным наставником».

Протестантские публикаторы изменили некоторые фразы, чтобы сделать их приятными для своих читателей. Монах стал «религиозным человеком», священник «посланником», святые «священными и древними отцами», святой Франциск Ассизский — «неким святым человеком».

Однако если жаловались, что автор является папистом, то им отвечали словами некоего протестантского переводчика: «Разве зерно собирают не потому, что оно созревает на поле? Разве розу не срывают потому, что она растет на кустарнике?»

Испанские книги вливались в протестантские библиотеки. Осмотрев свои полки в 1623 году, Джон Донн заметил, что изданий испанских авторов там больше, чем всех остальных.

Самым удивительным оказалось употребление книги «Книги отпущений», написанной иезуитом Робертом Парсонсом, которого англичане опасались и ненавидели как заговорщика. Поощряемый архиепископом Йорка англиканский священник по имени Банни выбросил все нежелательное из книги, и мы даже слышали, что священники читали ее в церкви.

«Мистер Банни, — ворчал Парсонс, — заставил меня говорить подобно благочестивому англиканскому священнику».

Некоторые протестанты вовсе не стыдились того, что использовали латинские богословские книги. Имевшийся в них поток благочестия помогал преодолевать разногласия и свидетельствовал, хотя и негромко, о продолжающемся существовании христианского мира. Милосердие, выпоротое и кровоточащее, карабкалось вверх по лестнице.

Глава 12

Упадок церковной власти

Считается, что церковь 1600 года была способна оказывать давление на правительство, хотя на самом деле она обладала менее эффективной властью, чем в 1500 году. Следует избегать преувеличений. В 1500 году светские власти уже смогли добиться порога независимости от духовных санкций, хотя в 1600 году церковные санкции действовали все еще эффективно.

Королевская власть в государстве усилилась, хотя она и не была создана Реформацией, но не везде распространялась одинаково. В некоторых государствах, таких как Шотландия, только что победивший феодалов и епископов король теперь воевал за поддерживаемых народом проповедников.

Независимо от того, какая линия доминировала, кальвинистская или некальвинистская, светское правительство было не сильнее, чем прежде, и все же оставалось слабее по сравнению с церковью. Проповедник Эндрю Мелвилл смог безнаказанно назвать короля Якова VI Шотландского прямо в лицо «глупым Божьим вассалом».

Рассмотрим отлучения, запущенные римским престолом. Иногда предполагают, что Реформация считала подобные инициации бесполезными и не прислушивалась к ним как к крику человека, стоящего на краю водопада.

Выведя половину Европы из-под юрисдикции папы, Реформация помешала престолу Рима предпринять те практические меры, которые могли бы придать вес его словам, оставляя отлученных только с жалкой моральной поддержкой. После памятного похищения папы Бонифация VIII в роковой день в Ананьи два столетия тому назад Рим осторожно обращался с европейскими правителями.

Если он хотел отлучить королеву Неаполя, то одновременно некий искатель приключений стремился захватить территорию ее королевства.

Если же папа накладывал наказание на город Венецию, то это имело результат только в том случае, если Милан, руководствовавшийся светскими причинами, собирался напасть на Венецию. При случае продолжало использоваться оружие, в частности, когда папа Урбан, осажденный в замке при Ночере, трижды в день появлялся в окне с колокольчиком, книгой и свечой, торжественно и не к месту отлучая осаждавших.

Отлучение от церкви во время Реформации, шла ли речь о Лютере или Генрихе VIII, часто не давало результата. Однако с ростом морального престижа реформировавшегося папства оно вовсе не носило банальный характер. К 1570 году папа Пий V отлучил королеву Англии Елизавету.

Булла разрушила перспективы римских католиков в Англии, о чем позже горько сожалели. Их усилия (или, точнее, отсутствие таковых) позже направлялись на то, чтобы убедить папу не отлучать очередного монарха. Сама же булла не имела особого значения. Она заставила некоторых католиков в Англии слишком тайно симпатизировать заговорщикам и поверить, что королева не является законным сюзереном.

Английское правительство оказалось не слишком заносчивым, поскольку ответило самыми жестокими законодательными наказаниями из всех протестантских государств того времени. А когда в 1573 году кардинал Карл Борромео отлучил влиятельного испанского губернатора Милана, знать и рабочие люди отказались, проходя, снимать перед ним свои шляпы.

Спустя двадцать лет будущий король Франции Генрих IV (тогда Генрих Наваррский) боролся за трон против армий Католической лиги. Папа пригрозил Генриху отлучением и хотел, чтобы тот воздержался от завоевания французского престола. Отлучение не смогло остановить короля, но оказалось достаточно сильным, чтобы задержать его успех на несколько лет.

«Громы и молнии» реформированных пап рассматривались более серьезно, чем тех, которые оставались в формате Возрождения. Они оказались достаточно сильными, чтобы вызвать гнев верующих католиков. Впредь подобное оружие стали собирать за счет благотворительных пожертвований в погребах Ватикана, освежая каждый Великий четверг на Страстной неделе в торжественной булле общего отлучения, похожей на суд Миноса и Радаманта в греческом Аду, перед которым все становились на колени.

ОТЛУЧЕНИЯ И ЦЕРКОВНАЯ ДИСЦИПЛИНА

Если папские отлучения оказывались неэффективными, то не потому, что они устарели как форма наказания. Напротив, в XVI веке, когда отлучение являлось бесповоротной санкцией, оно оказалось еще более результативным средством укрепления пастырской дисциплины духовенства. В это время церковная дисциплина укреплялась и потому, что новые независимые государства сделали ее более эффективной. Там только светская власть могла соответствующим образом реформировать церковь. И везде, как и в подвластных папе государствах, порядок исходил от духовенства, они поддерживали его по мере своих возможностей аналогично светским властям.

Во всех государствах Европы многие отлученные продолжали нести наказания, как в этом мире, так и в загробном. Так, например, в Англии отлученные не имели статуса в суде, не могли в судебном порядке преследовать того, кто отбирал их добро, не могли давать показания, жениться. Их не хоронили в соответствии с христианским обрядом. Если же человек оставался отлученным в течение сорока дней, то его арестовывали и заключали в тюрьму согласно предписанию епископа шерифу — с епископской печатью, удостоверяющей неуважение к святой церкви.

Лютер воспринимал случившееся как наказание земной, но не небесной власти, считая, что оно должно ограничиваться местным и пастырским наказанием по усмотрению священника и его паствы. Однако старое исключение для тех, кто намеревался устроить полицейскую охрану по стране, несло в себе и положительное значение. В лютеранских же церквах законодательный аспект продолжал доминировать над пастырским.

В Англии встречался тот же самый вид законодательного доминирования. Запрещения использовались во многом не как пастырская дисциплина в ее истинном смысле, но как одна из моделей достижения послушания, ее рассматривали не как суд Господа, а только как распоряжение магистрата.

Запрещения продолжали использовать, чтобы усилить такие составляющие закона, как выплата десятины или насильственное появление