Раечка замерла, предчувствуя самое худшее.

– Борька там был рыженький и Лева, этотсексуальный маньяк, которого я чуть не застрелил... из незаряженного пистолета.Светка их как увидала, так хохотать начала, я даже подумал, у нее судорогиначнутся от хохота или аппендицит разольется. А потом давай плакать, дура. Яхотел афишку сорвать, чтоб тебе показать, а она рыдает: не говори ей, неговори! Не травмируй девочку! Не веришь? Ну так сама сходи посмотри. Как разслева от драмтеатра афиша висит!

– Ну и что? – слабым голосом пробормоталаРаечка. – Мало ли кто где учится!

– Да нет, ради бога, – кивнулотец. – Пусть хоть в нашем театральном училище, хоть во ВГИКе, нетпроблем. Только зачем твой Димка говорил, что они из Водного института? Яобмана в бизнесе не терплю. Особенно когда дело только начинается. Так что...нет, я ничего не скажу, может, оно и правда, есть у него товар, но яподумал-подумал и решил: хватит ерундой заниматься. Как автомобили продавать, язнаю, а как эти штучки... нет, обойдусь. Конечно, когда мне твой Димка звонил,я ему сказал, все будет чин-чинарем, приеду, приеду в эту Маленькую, но...Изменились обстоятельства, такое в бизнесе сплошь и рядом бывает!

– Но он же обидится! Он ко мне никогда большене подойдет! – взвизгнула Раечка.

– Почему? – вприщур глянул отец. –Получается, ему не ты нужна, а мои деньги? Ты это знаешь и все-таки бегаешь заним? Зачем, за каким х... ты на таком мудаке виснешь, скажи? Найди себе парня,который будет тебя любить за...

– За красивые глаза, да, я знаю... –слабо выдохнула Раечка, привалившись к краю стола, потому что у нее вдругослабела спина.

Димка не простит, никогда не простит! Онавсегда в глубине души чувствовала, что не она нужна ему, не она, а деньги! Итеперь, когда отец его так бортанул, Димка больше не появится. Что она ему...коротконогая, носатая толстуха? А ведь ради него Раечка на все была готова! Носбольшой? Пластическую операцию сделаем. Ноги короткие? Удлиним, теперь чеготолько не делают с людьми! Фигура толстая? Но разве не ради Димки она ходила нашейпинг, разве не ради него мучилась, страдала, худела, соблюдала ужасныйшейпинг-режим, не ужинала, пельменей... пельменей месяц не ела!

Отец!.. Ну что он такое натворил, ее любящийпапка?! Все, все поломал, и жизнь его дочери кончена, конечно... И теперь ейвсе равно, что с ней будет дальше!

Раечка схватила вилку, занесла – и с силойткнула ее в последний пельмень, лежащий на тарелке отца. Повозила его по маслу,горчице – и целиком отправила в рот.

* * *

– Привет! – сказала Аленаоживленно. – А я вас знаю. Вы Раечкин кавалер, да? Мы с ней вместе нашейпинг ходим. Вас Дима зовут, правда же? Я вас по часам узнала. Она говорила,что у ее друга «Ориент»! У моего тоже. Забавно, правда?

Димка стоял как столб. Потом громко вздохнул.

У ее друга «Ориент»?! Этот самый «Ориент» онсам содрал с руки ее друга и надел на себя!

Он похолодел.

И в это мгновение со стороны писательницывдруг раздался пронзительный звон.

Она покачала головой и засмеялась.

Димку бросило в жар.

Она издевается, вот что, эта писательница! Онаего узнала и издевается!

Пропал весь его тщательно разработанный план!Теперь бесполезно скрываться! Даже если он сейчас выхватит пистолет и влепит ейпулю между этих смеющихся серых глаз, все равно все слышали, как она назвалаего Димкой, как упомянула Раечку и шейпинг-студию! Ему не хватит патроновперестрелять всех, кто это слышал!

И как бы он быстро ни бежал, как бы нимаскировался, его найдут! Схватят!

Димку бросило в жар. Он физически ощущал, какнабухли на голове капельки пота, как слились в струйки и потекли на лоб,немилосердно сдавленный черной суконной каскеткой.

Стащил каскетку. К чертям маскировку, раз онаего узнала!

Что это за безумный звон?! А, ну да,мобильник! Ну и прибавила она звук, нечего сказать! Бедный Раечкин кавалер ажпокачнулся!

Алена сконфуженно хихикнула, приняласьнашаривать телефон, и в это время парень стащил свою уродскую кассетку.

Алена изумленно уставилась на него. Ну да,положено снимать головной убор в помещении и разговаривая с дамой. Однако ктобы мог ожидать таких тонкостей от кавалера хамоватой Раечки?!

У означенного кавалера была стриженная ежикомсветловолосая голова. Волосы на лбу выдавались острым мыском. Прозрачные глазанеподвижно таращились на Алену, а рот напряженно стиснулся в нитку.

Ей вдруг стало душно.

«Мне показалось, у него волосы на лоб такимострым мыском выдаются, а нос курносый», – словно бы послышался голосбесценного Равиля.

Эти волосы! Эти светлые глаза! И курносый нос,и широкие плечи, и... и «Ориент»!

«Ориент» Игоря.

Их взгляды схлестнулись, и в это мгновениеДимка понял, что поспешил... Да, она узнала его – но только сейчас, сию минуту,когда он сам дал, на блюдечке с голубой каемочкой преподнес ей такуювозможность! И если минуту назад у него еще был шанс, то теперь уже неосталось.

Все! Все!

Вне себя от отчаяния, от глупости случившегосяДимка сунул руку под куртку и выхватил пистолет.

Сдвинул предохранитель, выставил ствол... и вэту минуту писательница, у которой вдруг странно расширились глаза, подхватилас колен свою белую пластиковую сумочку, размахнулась – и что было силы ударилапо Димкиному лбу.

Все помутилось в глазах.

Его шатнуло в сторону, палец рефлекторно нажална спуск... выстрела слышно не было, только звон... Окно позади писательницыДмитриевой рассыпалось мелкой пластиковой крошкой. В то же мгновение кто-тообхватил его сзади, заваливая на спину, да еще кто-то сбоку попытался выкрутитьруку. Димка наклонился вперед, силясь сбросить противников, взмахнулпистолетом, снова нашаривая ускользнувший из-под пальца спуск, попыталсяразвернуться, но тот, сзади, все ломал ему хрип. И вдруг бабища в шубищесорвалась с заднего сиденья и понеслась на Димку, размахивая...

Размахивая пистолетом!

Это еще что такое?!

Не столько от страха, сколько от изумленияДимка снова нажал на спуск, а потом что-то тяжелое обрушилось на его затылок, ив глазах стало темно... непроглядно темно.

– Елена Дмитриевна! – крикнул бородатыйЛев Муравьев, придерживая обмякшее тело парня, в то время как Саблин, все этовремя пытавшийся выкрутить его руку, наконец выдернул из ослабевших пальцевпистолет. – Вы как?