Интересно прослеживать классические нити паранойи, которыеФинней вплетает в свое повествование. Когда Майлс и Бекки собираются в кино,друг Майлса, Джек Билайсек, просит Майлса прийти и взглянуть на то, что оннашел в подвале. Это “что-то” оказывается обнаженным телом человека накарточном столе, причем Майлсу, Бекки, Джеку и жене Джека Теодоре тело кажетсяне вполне сформировавшимся, каким-то незаконченным. Разумеется, это стручок,принимающий обличье самого Джека. Вскоре мы получаем конкретное доказательство,что что-то идет не так, как нужно:

"Бекки буквально застонала, когда мы увидели рисунокотпечатка [241], и я думаю, нам всем стало нехорошо. Потому что одно делорассуждать о теле, которое никогда не было живым, о пустом теле. И совсемдругое, глубоко проникающее в сознание и касающееся там чего-то примитивного,увидеть доказательства своих догадок. Никакого рисунка не было; пять абсолютногладких черных кружков”.

Четверо героев, которым известно теперь о заговоре стручков,договариваются не вызывать полицию, а посмотреть, как эти стручки развиваются.Майлс отводит Бекки домой, а потом уходит к себе, оставив Билайсеков стоять надкарточным столом. Но среди ночи Теодора Билайсек неожиданно меняет решение, иоба они оказываются на пороге дома Майлса, Майлс звонит своему знакомомупсихиатру Мэнни Кауфману (психоаналитик? – сразу подозреваем мы; но здесь непсихоаналитик нужен, хотим мы крикнуть Майлсу: зови армию!) и просит егопосидеть с Билайсеками, пока он сходит за Бекки.., которая до этого ужепризналась, что ей кажется, будто ее отец больше не ее отец.

На нижней полке шкафа в подвале дома Дрисколлов Майлснаходит заготовку, превращающуюся в псевдо-Бекки. Финней превосходно описывает,как выглядит это будущее существо. Он сравнивает его развитие с изготовлениеммедальона, с проявлением фотографии, а ниже – с необычными, очень похожими наживых людей, куклами из Южной Америки. Но нас в нашем нынешнем нервномсостоянии больше всего поражает аккуратность и тщательность, с которой былазапрятана эта тварь: она ждала своего часа в пыльном подвале в закрытом шкафу.

"Отец” опоил Бекки, и в сцене, полной романтики, Майлсотыскивает ее в доме и несет на руках по спящим улицам Санта-Миры; легкопредставить себе, как серебрится в лунном свете ее тонкая ночная рубашка.

А дальше? Приходит Мэнни Кауфман, и мужчины сноваотправляются в дом Билайсеков, чтобы осмотреть подвал.

"На столе не было тела. Под ярким, не отбрасывающимтени светом сверху лежал ярко-зеленый войлок, и лишь по краям и вдоль боковвиднелся толстый слой серого пушка, который упал, как я предположил, спотолочных балок.

Раскрыв рот, Джек мгновение смотрел на стол. Потомповернулся к Мэнни и протестующим голосом сказал:

– Оно было на столе! Мэнни, было! Мэнни улыбнулся и быстрокивнул:

– Я тебе верю, Джек…"

Но мы-то знаем: так говорят все психоаналитики.., собираясьпозвать людей в белых халатах. Мы знаем, что этот пушок не упал с потолка;проклятая тварь оставила семена. Но никто, кроме нас, этого не знает, и Джекпроизносит дежурную фразу всякого беспомощного параноика: “Вы должны мнеповерить, док!"

Мэнни Кауфман полагает, что увеличение количества жителейСанта-Миры, считающих, что их родственники перестали быть самими собой,объясняется массовой истерией – примерно такой, какая сопровождала салемскиепроцессы над ведьмами, коллективное самоубийство в Гвиане или даже танцевальнуюболезнь средних веков [242]. Но под этим рациональным подходом пугающепросвечивает экзистенциализм. И он говорит: это происходит потому, чтопроисходит. И рано или поздно все двинутся дальше.

Так и выходит. Миссис Сили, которая считала, что ее мужбольше не ее муж, говорит Майлсу, что теперь все в порядке. То же самоепроисходит с девушками, которые совсем недавно боялись своего учителя. И кузинаВильма звонит Майлсу, чтобы сказать, что ей очень стыдно: ведь она поднялатакой шум; конечно, дядя Айра – это дядя Айра. И всякий раз оказываетсяодинаковым одно обстоятельство, одно имя: здесь побывал Мэнни Кауфман, он импомог. Да, что-то здесь не так, но спасибо, мистер Джонс, мы сами знаем, в чемдело. Мы заметили, что повсюду возникает имя Кауфмана. Мы ведь не дураки, верно?Черт побери, мы не дураки! И совершенно очевидно, что Мэнни Кауфман играет настороне команды гостей.

И еще одно. По настоянию Джека Билайсека Майлс наконецрешает позвонить своему другу в Пентагон и рассказать ему всю эту невероятнуюисторию. О своем звонке в Вашингтон Майлс рассказывает так:

«Нелегко изложить сложную, запутанную историю по телефону… Инам не повезло со связью. Вначале я слышал Бена и он меня слышал так ясно,словно мы были в соседних комнатах. Но когда я начал рассказывать ему, чтоздесь происходит, связь ухудшилась. Бену приходилось все время просить меняповторить, а я едва не кричал, чтобы он меня понял. Невозможно говорить связно,невозможно даже думать логично, когда приходится повторять каждую фразу, и яобратился к оператору и попросил установить лучшую связь… И не успел закончить,как в трубке что-то загудело, и мне пришлось перекрикивать это гудение…»

Конечно, “они” уже завладели линиями связи и контролируютвсе, что приходит в Санта-Миру и исходит из нее. (“Мы контролируем передачу, –как звучал еженедельно пугающий голос вступления к “Внешним ограничениям”. –Контролируем горизонтальную разверстку.., контролируем вертикальную.” можемперевернуть изображение, заставить его дрожать.., можем изменить фокус…”) Такойабзац отзовется в душе любого человека, кто когда-то протестовал против войны,члена СДС [243] или активиста, поверившего, что его домашний телефонпрослушивается или что парень с “Никоном” на краю демонстрации делает снимкидля какого-то черного списка. Они повсюду; они следят; они подслушивают.Неудивительно, что Сигел поверил, что книга Финнея –о-красном-под-каждой-кроватью, а другие считали, что она о тайном фашистскомзаговоре. По мере того как мы все глубже и глубже погружаемся в этот кошмар,можно поверить и в то, что стручки стояли на травянистом холме в Далласе илипослушно проглотили таблетки в Джонстауне и затолкали их в горло своим детям.Боже, какое было бы облегчение – в это поверить!

Разговор Майлса с его армейским другом – самое яркоеописание того, как работает мозг параноика. Даже если ты все знаешь, тебе непозволено рассказывать никому.., и так трудно думать с этим гудением в голове!