— Я не знал, что Уэнделл — твой большой друг, — цедит Бобби.— Я вообще не знал, что ты бывал так далеко на юге, аж в Ла Ривьере. Я всегдадумал, что ты считаешь вечер удавшимся, выпив кувшин пива и выбив больше сотнив «Боулингдроме Ардена». А теперь я вижу, что ты тусуешься с репортерами изуниверситетских городков. Возможно, даже с Висконсинской крысой, этим парнем сKWLA. Смотри не подхвати чего-нибудь от тамошних шлюшек.

Собеседник Рэтбана говорит, что пропустил первый иннинг,поскольку ему пришлось забирать детей после консультации в больнице «МаунтХеврон», но все остальные он действительно видел.

— Разве я говорил, что Уэнделл Грин — мой друг? — вопрошаетТом Лунд. Над левым плечом Бобби он видит первое из имен, написанных нагрифельной доске. И не может оторвать от него глаз. — Так уж получилось, что явстретил его после суда над Киндерлингом, и мне не показалось, что он — плохойчеловек. Наоборот, мне он даже понравился. Я его пожалел. Он хотел взятьинтервью у Голливуда, а Голливуд дал ему от ворот поворот.

Да, конечно, он видел дополнительные иннинги, говоритнесчастный собеседник Рэтбана, которого ведущий явно старается размазать постенке, поэтому он и знает, что в Поки Риза попали мячом.

— Что же касается Висконсинской крысы, я б его не узнал,если увидел. А так называемая музыка, которую он выпускает в эфир? Большейдряни слышать мне не доводилось. Я вообще не понимаю, как этому чудику далисвою программу. Да еще на университетской радиостанции! А что ты скажешь насчетнашей удивительной UW-Ла Ривьер, Бобби? Что они говорят о нашем обществе? О, язабыл, тебе нравится это дерьмо.

— Нет, я люблю «311» и «Корн»,[6] но ты настолько не в теме,что не сможешь найти разницу между Джонатаном Дэвисом и Ди Ди Районом.[7]Впрочем, забудем об этом, лады? — Бобби Дюлак медленно поворачивается к своемунапарнику и улыбается. — Хватит цапаться.

— Это я-то цапаюсь? — Том Лунд округляет глаза, изображаяоскорбленную невинность. — Неужто я швырнул газету через всю комнату? Нет,вроде бы не швырял.

— Если ты никогда не видел Висконсинскую крысу, откуда тебеизвестно, как он выглядит?

— Как-то вот я знаю и о необычном цвете его волос, и оторчащем шнобеле. Знаю, что у него черная кожаная куртка, которую он носит неснимая днем и ночью, в дождь и солнце.

Бобби ожидал продолжения.

— Все это в его голосе. По голосу можно многое узнать очеловеке. Парень говорит: «Послушай, похоже, будет хороший день», а на самомделе рассказывает тебе историю своей жизни.

Хочешь узнать кое-что еще об этом Крысеныше? Он не был у дантисташесть или семь лет. И его зубы похожи на говно.

Из уродливого бетонного здания KDCU, что рядом с пивоварнейна Пенинсула-драйв, радиоприемник, который Дейл Гилбертсон подарил полицейскомуучастку задолго до того, как Том Лунд или Бобби Дюлак надели форму, доноситяростный рев Джорджа Рэтбана, рев, от которого в радиусе ста миль завтракающиефермеры улыбаются через стол своим женам, а проезжающие дальнобойщики радостногогочут.

— Я клянусь, дружище, и это относится к каждому, кто звонитмне в студию, я сердечно тебя люблю, это святая правда, я люблю тебя, как моямамочка любила свою грядку репы, но иногда вы СВОДИТЕ МЕНЯ С УМА. Ну и ну!Вторая половина одиннадцатого иннинга, два аута! Шесть — семь, «Реды»[8]впереди! Игроки на второй и на третьей базе. Бэттер отбивает мяч в центр. Ризсрывается с третьей базы, бежать-то совсем ничего, и он успевает на четвертуюбазу, успевает! ДАЖЕ СЛЕПОЙ ЗАСЧИТАЛ БЫ ОЧКО!

— Слушай, а я думал, что у него не было ни единого шансауспеть, правда, слушал репортаж по радио, — говорит Том Лунд.

Они дуются друг на друга и оба это знают.

— Фактически, — вопит самый популярный «голос округа Каули»,— фактически, мальчики и девочки, мне не остается ничего другого, как внестиследующее предложение. Давайте поменяем всех судей на «Миллер-парк», да чего ужтам, во всей Национальной лиге на СЛЕПЦОВ! Что вы об этом думаете, друзья? Ягарантирую, что качество судейства повысится от шестидесяти до семидесяти процентов.ДАЙТЕ ЭТУ РАБОТУ ТЕМ, КТО МОЖЕТ С НЕЙ СПРАВИТЬСЯ, — СЛЕПЫМ!

Веселая улыбка растягивает губы Тома Лунда. Ох уж этотДжордж Рэтбан, ну дает.

— Проехали, хорошо? — предлагает Бобби.

Все еще улыбаясь, Лунд достает сложенную газету из синего пакета,раскладывает на столе, и тут же улыбка сбегает с лица, оно становится каменным.

— О нет. О черт.

— Что такое?

Лунд стонет и качает головой.

— Господи. Я даже не хочу этого знать. — Бобби сует руки вкарманы, потом расправляет плечи, вытаскивает правую руку, закрывает ладоньюглаза. — Я слепой, так? Переведите меня в судьи.

Лунд молчит.

— Это заголовок? Заголовок на первой полосе? Неужели все такужасно? — Бобби убирает руку от глаз, она зависает в воздухе на уровне егогруди.

— Похоже, этот Уэнделл не внял здравому смыслу, во всякомслучае, не пожелал остановиться. Неужели я только что говорил, что этот ублюдокмне нравится? Просто не могу в это поверить.

— Проснись, — хмыкает Бобби. — Никто не растолковывал тебе,что стражи правопорядка и журналисты обитают по разные стороны баррикад?

Мощный торс Тома Лунда нависает над столом, глубокаяморщина, словно шрам, прорезает лоб, щеки багровеют. Он тычет пальцем в БоббиДюлака.

— Слушай, ты меня достал, Бобби. Сколько ты здесь служишь?Пять месяцев, шесть? Дейл нанял меня четыре года назад, когда он и Голливуднадели наручники на мистера Торнберга Киндерлинга. За последние тридцать летэто был самый громкий процесс в истории округа. Не могу сказать, что все лаврыпринадлежат мне, но я тоже внес свою лепту. Помог собрать доказательства.

— Только чуть-чуть, — говорит Бобби.

— Я напомнил Дейлу о барменше из «Гриль-бара», Дейл сказалГолливуду, Голливуд побеседовал с девушкой, и она сильно ему помогла. Помоглапосадить Киндерлинга в тюрьму. Поэтому не тебе так со мной говорить.

Бобби Дюлак изображает искреннее раскаяние.