В этом Настя, пожалуй, не преувеличивала. Каждый месяц кдвадцатому числу она представляла Гордееву анализ всех раскрытых и нераскрытыхубийств, тяжких телесных повреждений и изнасилований. С помощью такого анализавыявлялись новые тенденции в совершении этих преступлений, а также типичныеошибки, допущенные при раскрытии. И каждый месяц, проводя этот анализ, Настяприходила к Айрумяну и с благодарностью выслушивала его пространныеконсультации, обильно пересыпанные «рыбками», «птичками» и «звездочками».

Что ж, решила Настя, исходной информации пока достаточно,чтобы продумать обстоятельства смерти Филатовой. О мотивах и личности убийцыречь пока не идет. Сейчас важно понять, действительно ли имела местоинсценировка или это все-таки несчастный случай. И вообще, как все этопроисходило и может ли быть замешан в этом Дима Захаров. Хорошо бы, конечно,поговорить с инженером-электротехником, которого вызывали в квартиру Филатовых,но, в конце концов, характер неисправности для ее рассуждений пока не особенноважен. Совершенно очевидно, что плита не могла вдруг испортиться за тот час,который прошел с половины второго, когда, по утверждению Зубова, кипятиличайник, до половины третьего ночи, когда током ударило Ирину. Это означает, чтолибо плиту умышленно испортили в течение этого часа, либо теплый чайник – плодфантазии, одновременно посетившей и Захарова, и криминалиста Зубова, либо,наконец, что тот, кто кипятил воду, знал о неисправности и принимал мерыпредосторожности, например, надевал плотные резиновые перчатки. Другихвариантов быть не может.

Найдя отправную точку для размышлений, Настя Каменскаяначала готовиться к работе. Это был целый ритуал, истинный смысл которогосостоял единственно в том, чтобы оттянуть момент «погружения». Настя неторопясь сварила кофе, запив им принесенный из дома бутерброд, выкуриласигарету, приготовила три новых листка, сделала на них аккуратные надписи:«Фантазия», «Повреждение с 1.30 до 2.30» и «Повреждение заранее». Заперлаизнутри дверь кабинета. Все. Начали.

В первую очередь был отработан вариант «Фантазия» как наиболеепростой. Никакого теплого чайника не было и в помине, а Захаров и Зубов дружнолгут, потому что Захаров – убийца, а Зубов знает об этом и по каким-то причинамего покрывает. Это казалось полным бредом, но таково уж было Настино правило:рассматривать все возможные варианты, какими бы чудовищно нелепыми они нивыглядели. Итак, Захаров – убийца, Зубов – сообщник. Захаров поднимается вквартиру Филатовой и убивает ее. Как? Начинает у нее на глазах ковыряться вплите? А если он убивает ее другим способом, то каким? Чем еще он может вызватьостановку сердца? Каким-нибудь нервно-паралитическим газом. Айрумян ничего влегких не обнаружил. Да и не это главное. Главное в том, что, кроме них, вквартире находились следователь, два оперативника с Петровки, один – изместного отделения милиции, инженер-электротехник и понятые. И любой из них, ато и все вместе могут заявить, что разговоры о теплом чайнике – чистая липа.

Настя с облегчением разорвала листок с надписью «Фантазия» ипринялась за следующий вариант.

Она еще раз прокрутила в уме свои доводы против того, чтоплита испортилась без постороннего вмешательства. Если Филатова в момент гибелибыла в квартире одна, то, кроме травм, не обнаруженных судебным медиком, был бышум, от которого наверняка проснулись бы соседи. Если в квартире был человек,ожидающий ее и не желающий ее смерти, то он либо знал о поломке и должен был еепредупредить, либо не знал, и тогда картина была бы точно такая же: падение,ушибы, грохот. Миша Доценко соседей опрашивал, и никто ничего не слышал. Толькодвое стариков из соседней квартиры проснулись, когда Ирина в половине третьегоночи отпирала замок и захлопывала дверь. Старые люди спят чутко и засыпаютплохо. Шум в квартире Филатовой, раздавшийся в течение ближайших десяти минут,они бы тоже услышали.

Кажется, ничего не упущено. Перейдем к умышленной поломке втечение часа от 1.30 до 2.30…

Настя чертила на листках квадратики и стрелки, вписывалаотдельные слова и целые фразы, набрасывала вопросы, которые надо будет задатькриминалисту, соседям, отцу Филатовой. Количество окурков в пепельницеувеличивалось, количество кофе в пачке уменьшалось. На столе появились новыелистки с надписями: «Запланированное», «Случайное», «Кроссовки», «Замок».Наконец перед ее глазами встала картина преступления, в которую укладывалосьвсе, что к настоящему моменту она знала. В этой картине был и утопленный ригельзамка входной двери, и аккуратно расшнурованные кроссовки, и неисправная плита,и теплый чайник, и вышедший из подъезда мужчина, и странная тишина, и «неправильность»ушиба.

«Да, Ирина Сергеевна, – мысленно сказала НастяКаменская, глядя на любительскую фотографию Филатовой, – вы не погибли отнесчастного случая. Вы были убиты. Преднамеренно и хладнокровно. Вы убитычеловеком опытным и предусмотрительным. Он не мог знать, что внизу в машине васждет Захаров. Если бы не это, ваш труп обнаружили бы только сегодня, и чайникбы уже давно остыл. И он не мог предполагать, что вы окажетесь в числе техдесяти-пятнадцати процентов, о которых пишет учебник, что на вашем теле неостанется меток от электротока и поэтому найдутся люди, которые не поверят вслучайную смерть. Расчет у вашего убийцы был правильный. Просто обстоятельствасложились не в его пользу. Что же с вами произошло, Ирина Сергеевна? Кому выдосадили или помешали? Кого обидели?»

* * *

Измученная духотой, Настя Каменская вышла из автобуса, недоехав до нужной остановки. Еще чуть-чуть, и она упала бы в обморок. Настя,которая могла сутками не есть и не спать, погрузившись в решение интереснойаналитической задачи, Настя, за восемь лет ни разу не взявшая больничный ипереносившая все болезни «на ногах», та самая Настя имела двух заклятых врагов– толпу и духоту. С ними она бороться не умела. Организм отказывался ейповиноваться, издевательски нашептывая: «Ты моришь меня сухими бутербродами итравишь никотином, ты меня не лечишь и не обихаживаешь, ты на меня плюешь – таквот же тебе, получай! Именно тогда, когда ты смертельно устала или опаздываешьна нужную встречу, я заставлю тебя идти пешком!» Все эти хитрости капризныхсосудов были Насте давно и хорошо известны, и она научилась подстраховываться,таская в сумочке ампулу нашатырного спирта, но главным образом – умелосоставляя свои маршруты, на которые время отводила с большим запасом. Ни разу вжизни Настя Каменская никуда не опоздала.

Медленно, словно опасаясь сделать лишнее мышечное усилие,она шла по направлению к своему дому, заглядывая по пути в магазины. Большаясумка, висящая через плечо, становилась все тяжелее, ноги, отекшие отмногочасового неподвижного сидения в жарком кабинете, невыносимо болели,соприкасаясь с влажной кожей туфель. У Насти был собственный метод ведения«продуктового» бюджета. Получая зарплату, она раскладывала деньги на «целевыекучки», затем продуктовую сумму делила на число дней в месяце. Получившееся врезультате деления частное и было тем лимитом, выходить за который она себезапрещала. Поэтому получалось, что чем дольше не ходишь в магазин, тем большевкусных (и дорогих) продуктов можно купить. Если ходить в магазин каждый день,то придется сидеть на хлебе, молоке и яичнице с помидорами. А вот еслипроводить это мероприятие раз в пять дней, а еще лучше – раз в неделю, то можнопозволить себе копченую курицу, сыр, буженину и даже арбуз. Помимо возможностиустраивать маленькие кулинарные праздники, в таком ведении хозяйства был ещеодин плюс, самый, пожалуй, главный. Дело в том, что Настя Каменская быланеобыкновенно, просто фантастически ленива.