пробормотал он, когда догорела спичка и обожгла пальцы.

Он зажег сухую ветку и при более ярком освещении рассмотрел пещеру — большую, высокую, сверкавшую искрами.

Но было жутко оставаться одному в этом необычайном помещении. Он вылез и помчался к лагерю так, что сердце готово было выпрыгнуть из груди. Еще издали, едва завидев дымок костра, он крикнул во всю силу легких:

— Товарищи!

Спокойно препарировавший пойманную накануне водяную крысу, Николай Степаныч вздрогнул и уронил пинцет. В голосе Михаила ему почудился смертельный страх.

— Кто за ним гонится? — тревожно подумал он и поднялся навстречу. — Что с тобой, Михаил?

Ермилыч перестал помешивать варившуюся и котелке похлебку и пытливо смотрел на Михаила.

Дмитрий и Сергей бросили свои дневники.

— Товарищи! — подбежал запыхавшийся Михаил. — Я открыл…

Он не мог продолжать дальше и остановился перевести дух.

— Фу, напугал! — проворчал Николай Степаныч и, добродушно усмехнувшись, спросил:

— Уж не новую ли часть света?

— Нет, лучше — я открыл пещеру, замечательную пещеру!

— Шутишь, Миша? — серьезно, уже без улыбки спросил Николай Степаныч. — Где же это?

— Совсем близко. Вот здесь, на речушке.

— Так, может быть, просто щель какая-нибудь? — усомнился Ермилыч.

Михаил обиделся.

— Совсем не щель, а настоящая большая пещера. Я зажигал огонь и успел кое-что рассмотреть. Красота, — все блестит, как во дворце!

— А ты бывал во дворце? — насмешничал Дмитрий, торопливо натягивая сапог.

— А ну тебя! — досадливо отмахнулся Михаил, — не придирайся, пожалуйста. Попробуй-ка сам что-нибудь открыть!

— Ну, ну, тише, ребятишки! — вмешался Сергей. — Николай Степаныч, сейчас идем?

— Разумеется. Забирай, Сергей, карбидный фонарь, Дмитрий — лопатку, зубило и молоток. Я беру аппарат, Где магний? Ермилыч, ты с нами?

— А то как же? Тоже, ведь, и мне занятно посмотреть, что открыватель-то наш там выискал. Только вот варево-то, пожалуй, придется оставить пока.

— Конечно, оставить. Идем! Показывай, Миша, дорогу.

Когда пришли на место, Михаил несколько театрально отвел в сторону, как занавес, густой ивняк и торжественно показал темный зев пещеры.

— Ага, вот она! Ну-ка, Серега, зажигай фонарь, — распорядился Николай Степаныч.

Первым пролез Михаил, за ним остальные. Серко пещерами не интересовался и шмыгал в кустах.

Это была изумительная пещера. Когда голубоватый свет фонаря упал на высокий свод, там заискрились и заиграли тысячи белых известковых сталактитов. Большие и маленькие, отдельные и целыми снопами — покрывали они высокие своды сказочного грота и, казалось, оживали.

Природа, повидимому, давно уже закончила создание пещеры. Может быть уже тысячи лет назад иссякли последние капли подземного источника, выщелочившего пустоту и образовавшего известковые натеки. Здесь было совершенно сухо. Когда Николай Степаныч провел лучом своего маленького прожектора по стенам пещеры, — он вскрикнул от изумления. Светлосерые стены были испещрены рисунками.

Рука первобытного художника изобразила животный мир ледниковой эпохи — шерстистого носорога, пещерного медведя, мускусного быка, северного оленя, лося и… мамонта!

Николай Степаныч стоял в каком-то оцепенении. Потом оглушительно грянул:

— Ура! — и стиснул в объятиях счастливо улыбавшегося Михаила.

— Понимаете ли вы, что мы сделали замечательнейшее открытие, вернее, Михаил его сделал, — радостно говорил Николай Степаныч. — Ведь эти рисунки — неоспоримое доказательство, что человек и мамонт существовали здесь одновременно!

— Я не совсем понимаю, Николай Степаныч, в чем эти доказательства, — застенчиво сказал Михаил.

— Чудак ты этакий! — Да, ведь, чтобы нарисовать вот этого самого мамонта, — Николай Степаныч указал на рисунок косматого северного слона, — нужно было видеть его собственными глазами. Ведь, это же рисунки с натуры.

— Ах, да! Как это я не сообразил?

Острый охотничий взгляд Ермилыча ощупывал все закоулки пещеры. После тщательного осмотра пещеры пошли к лагерю. А утром перенесли туда лагерь. Сюда перетащили все пожитки, перед пещерой устроили новый завалень, сложили из камня очаг. Пещера стала их постоянной квартирой.

IX. ОГОНЬ И ВОДА.

Они встретили ее совсем неожиданно — среди веселого «сметника», как называют в Синегорьи смешанный лес. С вершины старой березы вылетел — так показалось ребятам — маленький парашют и плавно опустился на соседнее дерево. Ермилыч быстро вскинул двустволку и, почти не целясь, выстрелил в закачавшуюся ветку. На землю мягко упала белка-летяга.

— Ну, теперь Николай Степаныч будет доволен, — сказал Ермилыч, поднимая добычу, — А то стыдно на глаза показаться — столько места исходил, а все зря.

Было что-то древнее, напоминавшее вымерших летающих ящеров, в густошерстом коричневато-сером зверьке, особенно в его соединяющих передние и задние лапки крыльях-перепонках.

— Ведь, вот как ладно сделана, — указал охотник ребятам на предохранительную окраску летяги. — Попробуй-ка вот, разгляди ее в лесу-то.

Дмитрий с Сергеем с интересом рассматривали редкого грызуна.

— Тоже белка? — спросил Сергей, ощупывая теплую еще летательную перепонку.

— Вроде. Только мехом против настоящей белки далеко не вышла. Ежели бы не для науки, так и ружье не стал бы поганить. А то Николай Степаныч… Стой, что такое?

Справа затрещали сучья, и совсем близко от них бешеным галопом промчался медведь.

— Что за оказия? За кем он гонится? — оторопел от неожиданности Ермилыч.

Еще не успокоились потревоженные медведем ветки, как раздался новый треск и, чуть не смяв Дмитрия, пронеслась пара лосей.

В стремительном беге животных, в диком блеске их вытаращенных от ужаса глаз Ермилыч прочел ответ на свой вопрос. Кто-то более страшный, чем люди, чем самые свирепые хищники, гнал их по трущобам. Это мог быть только огонь.

Ермилыч вздрогнул.

— Беда, ребятки, — крикнул он, — лес горит! Бежим!

Ребята побледнели. Они читали о лесных пожарах захватывающе-жуткие рассказы.

— Куда бежать? — дрогнувшим голосом спросил Дмитрий.

— Туда, за ними, — махнул рукой Ермилыч в сторону убегавших животных. — Они выведут. Только скорее, что есть духу, — огонь не шутит!

И все помчались, сколько хватало сил.

Колючие ветки царапали лицо и руки, рвали одежду. Валежник и колодник путался под ногами. Но они ничего не замечали. Только бы уйти, только бы спастись.

Лесная тревога разрасталась. Еще несколько лосей обогнало их. Пробежала рыжая лисица с высунутым красным языком. С шумом пролетела стая рябчиков. Вверху, прыгая с ветки на ветку, уходили белки. Обезумевшие животные неслись в одну сторону — на запад. Лисица бежала рядом с зайцем, лось — с медведем. Всех объединил в одну стаю страх перед огнем.

Сергей споткнулся о колодину и упал, больно ударившись головой о древесный ствол. У него потемнело в глазах, и он бессильно лежал — не мог подняться.

— Вставай, вставай, — тормошил его Дмитрий.

— Вставай скорей! — кричал Ермилыч. — Догонит! Слышишь — гарью пахнет!

Ветер принес едкий запах лесной гари.

Значит огонь где-то близко.

Сергей с трудом поднялся. Голова кружилась, лицо было в крови, ноги дрожали.

Но нельзя задерживаться ни минуты — иначе мучительная смерть.

А пожар надвигался, шел