– Ну надо же, – всплеснула руками собеседница, – из самогоПарижа? А как здорово по-русски говорите! Из эмигрантов небось?

Я кивнула.

– Передачка где?

– В машине.

– Уезжаете скоро?

– Завтра.

– Меня Зоей зовут, – неожиданно потеплела тетка, – неситесвою посылочку, передам Нине.

– Нет, – ответила я твердо, – велено лично вручить.

– Вы мне не доверяете? – возмутилась Зоя. – Можете несомневаться, глядите.

И она сняла с вешалки небольшой брелочек.

– Нинуська всегда ключики у нас оставляет, на всякий случай.

– Давайте откроем и положим посылку на стол, – предложила я.

– Интересное дело, – возразила тетка, – сама мне боишьсяоставить, хоть я и знакома с Нинкой полжизни, а тебя в квартиру впусти!

– Сделаем так, – мирно предложила я, – откроем Ниночкинуквартирку, вместе зайдем, и вы посмотрите, как я кладу передачу…

– Ладушки, – согласилась тетка, – пусть будет по-вашему,несите.

В багажнике у меня валяется пара коробок. Я вытащила одну,подобрала на дороге булыжник, обернула его парой грязных тряпок, сунула вкартонный ящичек из-под босоножек и запихнула в пакет.

Зоя по-прежнему стояла в дверях.

– А чего там внутри? – поинтересовалась она, ковыряясь взамке.

– Книги.

– Ну и ерунду вы из Франции тащили, – резюмировала Зоя,распахнув шаткую створку, – у ней и так книг-то девать некуда.

Я вошла в маленькую, пахнущую затхлостью прихожую иприсвистнула. Вот уж в чем здесь не нуждаются, так это в печатной литературе.Все стены крошечного тамбурчика и небольшого коридорчика увешаны полками.

Впрочем, и в комнате такая же картина. Повсюду, куда падаетглаз, виднеются тома, томики и томищи. Чего здесь только нет! Произведенияклассиков: Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Гёте, Гейне. На других стеллажах менееизвестные, но тоже гениальные: Брюсов, Баратынский, Одоевский, Вяземский…

Обстановка поражала простотой, если не сказать бедностью.Старенький потертый диван, такие же стулья, продавленные кресла. Диссонансом«звучал» компьютер с хорошим большим монитором.

Провожаемая бдительным взглядом Зои, я водрузила коробку с«подарком» на письменный стол и, ткнув пальцем в сторону коридора, с ужасомпроизнесла:

– Глядите-ка, мышь!

– Где? – взвизгнула соседка и резко повернулась к двери.

Этого мгновения хватило, чтобы спрятать в карман курточкинебольшую записную книжечку, лежавшую возле компьютера.

– Господи, – всплеснула руками Зоя, – вот что значит первыйэтаж. И крысы, и мыши, и тараканы – все наши. Зимой – холодно, летом – комары,нора какая-то, а не квартира.

Отъехав несколько кварталов, я вытащила свой трофей ипринялась внимательно изучать страницы. Телефонов мало. А те, что есть,принадлежат в основном врачам. На страничках обнаружила координаты гинеколога,стоматолога, психоневролога, кардиолога, гастроэнтеролога… Целая поликлиника!Устроившись поудобней, принялась звонить по номерам, перед которыми стоялипросто фамилии. Тут же выяснилось, что Сергачев – плиточник, Ковалева – маляр,а Козлова – штукатур.

Я в задумчивости закурила, вертя в руках книжечку. Пока вголове формировался образ бесконечно больной дамы, постоянно занимающейся ремонтом.Отбросив «бычок», решила продолжить. И снова наткнулась на деловых знакомых.Номеров десять разнообразных издательств, следом парикмахер, мастер покомпьютерам, химчистка…

В полной безнадежности набрала один из последних номеров иуслышала тихое:

– Алло.

– Мастерская?

– Нет, квартира.

– Ой, простите за странный вопрос, Нина Вагановна Сундукянкем вам приходится?

– Двоюродной сестрой, а что случилось?

Я на секунду примолкла, ну как объяснить? В трубкераздалось:

– Она покончила с собой?

– Да, – подтвердила я, – где вы живете?

Упавшим голосом кто-то сообщил адрес: Коломаевский переулок,самый выезд из Москвы, причем прямо по дороге в Ложкино. Я завела «Вольво» и сострашной скоростью – 60 километров в час – понеслась к неизвестной женщине.

То, что они близкие родственницы, видно с первого взгляда. Удевушки, открывшей дверь, такие же черные кудрявые волосы, карие глаза иудивительно правильные черты лица.

– Вы из милиции? – поинтересовалась она.

Я покачала головой. Меня провели в комнату и молча выслушалирассказ. Потом девушка безнадежно и тихо заплакала. Я бестолково засуетиласьвокруг, подавая воду, валокордин и носовой платок.

– Не надо, – оттолкнула лекарство хозяйка, – давайте лучшепознакомимся: Лиана.

Мы пожали друг другу руки, и Лиана спросила:

– Пить хотите?

В крохотной кухоньке меня угостили отличным кофе – крепким,сладким, с великолепной светло-бежевой пенкой, аромат же просто невозможноописать. Глядя, как я смакую напиток, Лиана вздохнула:

– Нинель еще лучше варила, секрет знала. Все шутила: вот нестанет меня, и вы такой кофе уже не попьете…

– Нинель?

– Ну да, это настоящее имя. Только оно ей не нравилось, воти представлялась всем Ниной.

– Она душевнобольная?

Лиана покачала головой.

– Просто со странностями. Про таких часто говорят: ненормальная,а врачи никаких отклонений не находят. Еще когда бабушка Сусанна была жива,Нинель водили на прием к психиатру. Тот целую бумагу написал, да суть-то в двухсловах состоит – творческая личность с невероятно развитым воображением. С нейбывало так тяжело!

– Почему?

Лиана вытащила «Вог». Я терпеть не могу ментоловые сигареты,впечатление такое, будто куришь мятную жвачку… Но девушка затянулась с явнымнаслаждением и принялась рассказывать о Нине.