Сказав последнюю фразу, она уткнула глаза в чью-то рукопись.Понимая, что аудиенция окончена, я тихо встала и, ощущая под ногами мягкий ворсковролина, шагнула к двери.

– Виола Ленинидовна, – окликнула меня редактор. Яповернулась.

– Вы забыли ботинки, – сообщила Олеся Константиновна иткнула ручкой вниз.

Я опустила глаза и онемела. Так вот почему ступни ощущаютворс, я очутилась на ковре просто в колготках. Понятно теперь и отчего сапожкивсе время норовили соскользнуть у меня по дороге с ног. Возле стула спокойностояли полуботинки Олега, а мой муж носит сорок второй размер.

Олеся Константиновна с интересом глянула на меня, нелюбезнаядевушка тоже наконец оторвала взор от компьютера и уставилась на мою обувь.Глупо хихикая, я подхватила баретки Куприна, вышла босиком в коридор, потужезатянула шнурки и, шаркая, словно дряхлая бабка, пошла домой.

В квартире горел скандал, из кухни слышались негодующиевопли Маринки Рымниной, нашей соседки снизу.

– Что за шум? – поинтересовалась я, влетая в помещение.

Следующие слова застряли в горле. Повсюду были лужи и грязь.Тамарочка, стоявшая с тряпкой, вздохнула:

– Кто-то заткнул пробку в раковине, пустил во всю мощь водуи ушел. Кристя занималась английским, а я, на беду, заснула. Проснулась, когдаМаринка в дверь звонить начала.

– Между прочим, – понеслась в атаку соседка, – вы наскапитально затопили, обои поотлетали, штукатурка осыпалась, паркет началвздуваться. Придется ремонт делать, за ваш счет! Имейте в виду, я этого так неоставлю…

– Мариша, – миролюбиво сказала Томочка, – ты не волнуйся,естественно, мы оплатим все расходы, только скажи сколько!

Не ожидавшая такой реакции соседка осеклась, потомпробормотала:

– Подумать надо.

Когда обозленная Маринка ушла, я удрученно воскликнула:

– Я забыла про пробку и про воду, вообще все из головывылетело, представляешь, мою книгу собрались напечатать!

Тамарочка опустилась на стул:

– Да ну! Вот это новость! Ради нее стоило затопить весьподъезд!

Всю следующую неделю я просидела над рукописью, старательнопревращая Володю в Валю и убирая описание природы. Желание увидеть свой опуснапечатанным было настолько сильным, что я была готова на все, лишь бы суроваяОлеся Константиновна благосклонно кивнула. Не понравилась редактору старенькаямама одной из героинь? Не беда, превратим бабушку в бойкую двоюродную сестрицу.Отталкивают восторженные слова о закате солнца? Значит, вымараем все. Я негордая, и потом, небось Олеся Константиновна лучше меня знает, как следуетписать детективы.

Через семь дней я похудела на четыре кило, осунулась, и Олеготнял у меня рукопись со словами:

– Заставь дурака богу молиться, он лоб расшибет. Отдохни,успеешь исправить!

– Дай сюда, – заорала я, – пятнадцатого в десять ноль-нольследует представить готовый текст, а мне еще двадцать страниц править!

Муж постучал пальцем по лбу.

– Совсем ума лишилась! Сегодня двенадцатое, времени полно.

Я легла на диван и мигом заснула, чувствуя невероятнуюусталость во всем теле. Честно говоря, это удивительно. Ладно бы носила тяжелыесумки или стирала вручную пододеяльники… Так ведь просто сидела и водила ручкойпо бумаге, отчего же так притомилась!

– Эй, Вилка, – раздалось издалека. Стряхнув с себя остаткисна, я села. Томочка протягивала трубку.

– Извини, разбудила, но мне кажется, это важно.

– Виола Ленинидовна, – донеслось из мембраны, – васбеспокоят из кардиореанимации сто шестьдесят девятой больницы, не могли бы выподъехать к нам сейчас?

Я посмотрела на часы: девять вечера.

– Мне? В больницу? В такое время? Зачем? Голос врача сталгромче:

– Анастасия Федоровна Бабкина вам знакома?

– Аська? Конечно, мы дружим со школы, ходили в один класс!

– Ее привезли сюда пять дней тому назад с инфарктом.

– Боже! Но она же совсем молодая!

– К сожалению, сердечно-сосудистые заболевания не зависяттеперь от возраста. Сейчас ее состояние более или менее стабилизировалось, ноона находится в крайнем волнении и требует вас. Понимаю, что поздно, ноБабкиной нельзя нервничать, а Анастасия Федоровна страшно беспокоится.

– Еду, – коротко ответила я и побежала в ванную. Зачемпонадобилось Аське вызывать Меня? Олега, как всегда, не оказалось дома. Мужуспел убежать, пока я мирно дрыхла под пледом, поэтому пришлось похоронитьнадежду на то, что он довезет меня до больницы. Безрезультатно прождав автобус,я поймала бомбиста и докатила до места назначения в полном комфорте, в тепле ипод приятную музыку.

Аська выглядела ужасно. Маленькое личико терялось наогромной подушке, сливаясь по цвету с серовато-желтоватой наволочкой.

– Привет, – слишком бодро сказала я, – как дела? Валяешьсятут, симулянтка, чужое место занимаешь. Заканчивай кукситься, доктор говорит,что скоро тебя выкинет отсюда.

Ася медленно распахнула огромные глаза и пробормотала:

– Вилка, пришла!

– Конечно, ты же позвала. Что случилось? Принести продуктовили вещи какие?

– Закрой дверь поплотней, – прошелестела Ася, – сядь накровать.

– Лучше на стул, чего же грязными джинсами и прямо на белье.

– Нет, – забеспокоилась подруга, – сюда, на одеяло, не хочу,чтобы кто-нибудь услышал, ближе садись.

На ее лбу заблестели капли пота, испугавшись, что Аськестанет хуже, я устроилась прямо возле ее лица и забормотала:

– Не волнуйся, говори спокойно. Ася с трудом подняла тонкуюруку.

– Ляля пропала.

Я постаралась не измениться в лице. Бедная Аська, не всякийспособен пережить спокойно такое горе, как смерть единственной, нежно любимойдочери. Кажется, у Аси поехала крыша.

– Ляля пропала, – повторила подруга, хватая меня бледнымиледяными пальцами, – только на тебя надежда, найди ее.

Мне стало страшно. Погладив Асю по спутанным волосам, яосторожно произнесла:

– Ты только так не волнуйся, пожалуйста. Скажи, где Сережка?