«А ведь песочница-то сосновая! Доска сбоку и доска надголовой!» – подумала Даф. Внезапно ей захотелось расхохотаться, упасть и,катаясь по песку, повторять: «Ну что, съели?»

Сообразив, что у нее начинается истерика, она больно укусиласебя за руку. Боль привела ее в чувство.

Даф подошла к арке, оглядела ее и даже ощупала. Вернувшеесязрение сообщило, что перед ней штукатурка с веселым узором плесени, а подштукатуркой кирпич. Арка как арка. Вполне лопухоидная во всех отношениях.Наличие постоянного магического телепорта не подтвердилось. Значит, проход былвременным.

Так вот какая смертельная опасность пригрезилась Эссиорху! Унезадачливого хранителя приключился темпоральный сдвиг, и он прозрел угрозу,которая в тот момент еще не наступила. Если бы не появление суккуба, сбившее ихс толку, помощь Эссиорха пришлась бы кстати.

Даф хотела уже выйти из арки, как вдруг увидела на асфальтетемное пятно. Она присела. Провела пальцем. Поднесла палец к глазам, и внезапноей стало дурно, тошно и противно.

Стражу света, даже неопытному, достаточно один раз увидетькровь, чтобы понять, чья она и при каких обстоятельствах был нанесен удар. Лишьодного Даф не могла сказать: кто его нанес.

Заметив, что край пледа сбился, Ирка поправила его. Онапредпочитала держать ноги закрытыми, даже летом, когда в этом не былонеобходимости. Так иногда удавалось на время забыть об их существовании. Но вовремя массажа, или переодевания, или когда она мылась в ванне – убежать от ногне удавалось, и они настойчиво терзали ее взгляд и душу – лишенные мышц,сине-белые, с выпирающими коленками, которые могли сгибаться только в рукахмассажиста.

Как же она ненавидела свое тело: безобразное, ненужное! Какей хотелось вырваться и существовать независимо, вне плоти. Как она завидовалапризракам, привидениям, которые свободно перемещались в пространстве, не зависяот тела. Уж им-то не нужна была коляска. И синих кошмарных ног у них тоже небыло.

Со временем Ирка привыкла и все чаще воспринимала свое телокак домик из коробок, раковину улитки, в общем, нечто, служащее временнымобиталищем разума. Ноги же были досадной помехой, громадным хвостом динозавра,который ей приходилось таскать за собой, когда она по поручням, закрепленнымвдоль стен, перебиралась с коляски на кровать или устраивалась в кресле укомпьютера.

Порой, засидевшись за книгой или за монитором до серединыночи – Бабаня не слишком настаивала на режиме, ей было попросту на негоплевать, – Ирка так уставала, что существовала почти вне тела. Во всякомслучае, едва уже вспоминала о нем.

«Лампочки компьютера ночью горят так жутко. Как глаза Вия»,– думала она, засыпая, хотя, разумеется, не была лично знакома с почтеннымфункционером с Лысой Горы.

Весь день она читала – пирамида книг порой вырастала досередины колеса коляски и даже выше. Ее миром было фэнтези – сотни реальностей,иногда жутких, иногда заманчивых, иногда готически строгих, в приглушенныхмолчаливых красках. Но все они, даже самые тусклые, все равно были лучшедействительности. В результате в мечтах Ирка проводила бульшую часть жизни. Одраконах, кентаврах, грифонах, химерах, заточке мечей и устройстве арбалетовона знала так много, как может знать только человек, ничего этого не видевший ине державший в руках. При допущении, конечно, что все это в минимальном объемезнали авторы, из книг которых она получала информацию.

Школа ее особенно не напрягала, поскольку училась Иркаэкстерном. Ей помогали бабушка (в основном служившая морально-волевой дубинкой)и два учителя, с которыми она встречалась по пять-шесть раз в месяц. Уроки скаждым годом отнимали все меньше времени. Порой Ирке казалось, что, стоит ейвзглянуть в учебник, она уже заранее знает ответ. Все было просто, логично и… скучно.Тоскливее же всего было записывать в тетрадь и без того ясные ей ответы.Разжевывать элементарные составляющие, все эти скобочки, степени, промежуточныедействия и прочие костыли мысли. Раскрывать формулы там, где она разумомперепрыгивала через две-три ступеньки. Под конец, наскучив соблюдать тоскливыешкольные условности, Ирка забросила занудные записи и ограничивалась тем, чтосразу записывала ответ.

Первое время учителя негодовали, утверждали, что оназаглядывает в «решебники» и, по выражению самой Ирки, «крошили батон». Однакотак продолжалось до тех лишь пор, пока она не решала одну-две дюжины задач в ихприсутствии. Тогда учителя переставали изумленно повизгивать и в их глазахпоявлялось недоумение людей, которые не желают отказываться от выгодногорепетиторства, однако в глубине души недоумевают, чему тут еще можно учить.

Экзамены за девять классов Ирка уже сдала. Еще два класса,проглоченных экстерном, и можно будет поступать в институт. Но Ирка особенно неспешила. Интуиция подсказывала, что семнадцати-восемнадцатилетние однокурсникине будут воспринимать ее всерьез, а лишь как забавную говорящую зверушку. А разтак, то студенчество, пускай даже в усеченном колясочном виде, будет безнадежноперечеркнуто.

Этим вечером, когда Бабаня, зевая, кроила в своем ательемаршальский мундир для театра, Ирка была дома одна. И, разумеется, сидела передкомпьютером. Компьютеры – большой и ноут – были включены у Ирки даже ночью и,случалось, пугали Бабаню звуками аськи.

Внезапно из кухни донесся странный звук. Упал стул. Звякнулитарелки. Повисла на шнуре и закачалась, царапая стену, подставка для чайника. Ав следующее мгновение Ирке показалось, что она услышала стон. Вполне реальный.Человеческий.

Как всякий компьютерный человек, Ирка мыслила пальцами ипугалась тоже пальцами. Вот и сейчас, прежде чем всерьез запаниковать и забитьтревогу, она машинально напечатала:

Rikka: Ко мне кто-то забрался на кухню!

Anika-voin: Ага! Хотят украсть твой антикварный холодильник!

Miu-miu: бежит на помощь, но по дороге останавливаетсясделать бутербродик.

Rikka: Я серьезно! Там кто-то стонет!

Miu-miu: жует бутербродик .

Anika-voin: А вдруг к тебе пришел какой-нибудь придурок сбензопилой? Интересно, бензопилы работают от розетки?

Miu-miu: Не-а, вряд ли!..

Rikka: Идиоты!