Судя по театральности покушения, искать виновного либовиновных следует прежде всего внутри труппы или на ее ближайшей периферии. Врядли кто-то, не вхожий за кулисы, мог посадить в корзину рептилию. Впрочем, надобудет проверить. Это три. А если бы змея ее укусила? О Боже!

Нужно отправляться в театр, ко всем присмотреться и, главное,попробовать вызвать на откровенность саму госпожу Альтаирскую-Луантэн. Эточетыре. Я вновь увижу ее! Я буду с ней разговаривать!

Так до самого утра и шел этот внутренний диалог, в которомвзбудораженные эмоции постоянно мешали работе мысли.

Наконец, уже после рассвета, Фандорин сказал себе: «Что зачерт. Кажется, я болен». Лег, напряжением воли заставил себя расслабиться иуснуть.

Три часа спустя он встал отдохнувшим, проделал обычныефизические упражнения, принял ледяную ванну, минут десять походил по канату,протянутому через двор. Контроль над внутренним миром был восстановлен. ЭрастПетрович с аппетитом позавтракал, просмотрел доставленные Масой московскиегазеты: короткий взгляд на печальные заголовки – и скорей на страницупроисшествий.

Даже те издания, где отсутствовал раздел театральныхрецензий, поместили сообщения о спектакле в «Ноевом ковчеге» и змее. Кто-тоужасался, кто-то остроумничал, но написали все без исключения. Версиирепортеров (актерская ревность, отвергнутый поклонник, злая шутка) интереса непредставляли в силу своей очевидности. Единственная полезная информация,которую почерпнул из этого чтения Фандорин, заключалась в том, что укушенномуактеру (г. Девяткину) сделана инъекция противоядной сыворотки и состояние егоздоровья опасений не вызывает.

Несколько раз звонила взволнованная Ольга Леонардовна, ноМасе было велено отвечать, что господина нет дома. Тратить время и мыслительнуюэнергию на чувствительные разговоры не хотелось. Эти ресурсы можно былоупотребить с большей пользой.

Руководитель «Ноева ковчега» встретил гостя у служебногоподъезда, пожал руку двумя своими, повел к себе в кабинет – в общем, был саморадушие. Во время телефонной беседы он показался Фандорину немногонастороженным, но на встречу согласился сразу.

– Воля госпожи Чеховой для меня свята, – говорил Штерн,усаживая Эраста Петровича в кресло. Узкие внимательные глаза скользнули понепроницаемому лицу посетителя, по элегантному кремовому костюму, задержалисьна остроносых туфлях крокодиловой кожи. – Она звонила вчера, просилаконтрамарку для вас, но было слишком поздно, не осталось ни одного хорошегоместа. Ольга Леонардовна сказала, что она как-нибудь устроится без моей помощи,но желала, чтобы я уделил вам время после спектакля. Сегодня утром опятьзвонила, спрашивала, состоялась ли встреча…

– Не стал вас вчера беспокоить, учитывая обстоятельства.

– Да-да, совершенно чудовищное происшествие. Сколько былокрику за кулисами! А как взволновалась публика! – Тонкие губы режиссерарасползлись в сладостной улыбке. – Однако в чем причина вашего визита? ОльгаЛеонардовна не объяснила. Мол, господин Фандорин сам расскажет… Вы, простите,кто по роду занятий?

Эраст Петрович ограничился ответом на первый вопрос:

– Госпожа Чехова считает, что вашей ведущей актрисе… – Ончуть запнулся. Хотел произнести имя, но почему-то не стал. – …Угрожаетопасность. Вчерашний инцидент доказывает, что Ольга Леонардовна п-права. Яобещал разобраться.

Острый взгляд театрального новатора блеснул любопытством.

– А вы кто? Неужели ясновидящий? Я слышал, в Москве большаямода на прорицателей и клервуйянтов. Это меня очень, очень интересует!

– Да, я изучал ясновидение. В Японии, – сказал ЭрастПетрович с серьезным видом. Ему пришло в голову, что эта версия очень удобнадля предстоящего расследования. Опять же, между ясновидением и дедукцией (тоесть, ясномыслием) немало общего.

– Феноменально! – Штерн так оживился, что выпрыгнул изкресла. – А можете вы продемонстрировать свое искусство? Ну вот хотя бы на мне?Прошу вас, загляните в мое будущее! Нет, лучше в прошлое, чтобы я мог оценитьваше мастерство.

Какой подвижный господин, подумал Фандорин. Прямо ртутныйшарик. (Это сравнение возникло вследствие того, что голый череп режиссерасверкнул в солнечном луче – сентябрьский день выдался погожим.)

Чтение газет и телефонные звонки, на которые Эраст Петровичпотратил половину нынешнего дня, мало что прояснили в биографии Ноя Штерна. Онслыл человеком скрытным, не любящим рассказывать о своем прошлом. Известно былолишь, что вырос он в черте оседлости, в крайней нужде, юность провелбродяжничая. Начинал клоуном в цирке, очень долго играл по провинциальнымтеатрам, пока, наконец, не достиг известности. Собственной труппой обзавелсятолько год назад, обретя покровительство «Театрально-кинематографическойкомпании», сделавшей ставку на его талант. Газетчикам про себя Штернрассказывал небылицы, все время разные – и, очевидно, делал это намеренно. Всесходились в одном: человек этот одержим одной-единственной страстью – театром.Семьи у него не было, не было, кажется, и дома. Даже интрижек с актрисами заНоем Ноевичем не водилось.

– Заглянуть в ваше п-прошлое?

Нервное лицо режиссера всё запрыгало от жажды немедленногочуда:

– Да, что-нибудь из моего детства.

Он уверен, что об этом периоде его жизни никто ничего незнает, понял Эраст Петрович. Ну, ясновидение так ясновидение…

– Скажите, «Ной Ноевич» – ваше настоящее имя?

– Совершенно настоящее. Согласно метрике.

– Понятно… – Фандорин свел к переносице черные брови,закатил глаза ко лбу, с которого свисала седоватая прядь (именно так, по егопредставлению, повел бы себя ясновидящий). – Начало вашей жизни печально,милостивый г-государь. Ваш батюшка никогда вас не видывал. Он отошел в мириной, пока вы еще обретались в чреве вашей матери. Смерть была внезапной –нежданный удар Рока.

Шанс ошибиться был невелик. У евреев есть давний обычайназывать детей в честь кого-нибудь из умерших родственников и почти никогда в честьживущих. Именно поэтому так редки случаи, когда сына нарекают именем отца.Разве что если тот скончался. Предположение насчет внезапной смерти было тожене слишком рискованным. Люди, которые долго и тяжело болеют, не производят насвет столь жизнеспособного потомства.

Простенькая дедукция прямо-таки сразила впечатлительногопостановщика.