– Я сам этим займусь, – сказал Родислав. – Ямаме не чужой человек, я любил ее, и она меня любила. Я выберу гроб, обивку,венки и место на кладбище. Вам не нужно об этом волноваться.

Но Люба все рвалась сделать это сама, и Родиславу стоилонемалых усилий ее отговорить. В конце концов она сдалась, согласилась справотой мужа и осталась дома.

– Я поеду с папой, – заявил Коля, – я тожебабушку очень любил.

Он просто не хотел идти в школу, это было ясно, но в такоймомент никто не стал его упрекать. Не до того.

– Лучше останься дома с мамой и тетей Томой, –сказал ему Родислав. – Ты же видишь, в каком они состоянии. Им нужнопомочь, за ними нужно ухаживать.

– А как? – растерялся подросток. – Я не умею.

– Учись, в жизни еще не раз пригодится. Держи под рукойсердечные капли и успокоительные лекарства, давай им, если будут очень сильноплакать. Заваривай чай, зови их покушать или чайку попить, задавай вопросы,заставляй их все время что-нибудь делать, отвлекаться. Я помню, когда умер мойотец, твоя мама прибежала и стала донимать меня и бабушку Клару разнымимелочами. Подбирала одежду для папы, искала ткань для зеркал, обзванивалазнакомых и нас заставляла вместе с ней этим заниматься. Я сначала ужаснозлился, мне казалось, что в такой момент нельзя думать о мелочах, а потомпонял, что мама была права и это помогает. А ведь ей было всего семнадцать лет,она была чуть старше тебя. Так что ты остаешься с женщинами за главного, будешьим опорой и защитой, я на тебя надеюсь.

– Хорошо, пап, я постараюсь, – ответил мальчик.

– В шесть часов сходишь за Лелькой в садик, и смотри,чтобы она ничего не почувствовала, – предупредил Родислав. – Про то,что бабушка умерла, – ни слова. Мы потом ей как-нибудь аккуратно объясним.Знаешь что, пусть она лучше побудет у бабушки Клары, – решил он. – Ясейчас позвоню ей, предупрежу, чтобы она забрала Лелю из садика и увезла ксебе, а ты оставайся с мамой и тетей Томой и ни на шаг от них не отходи.Выполняй любую просьбу, любой каприз, и сам инициативу проявляй, не давай имуходить с головой в рыдания, а то сердце сорвут. Попроси маму помочь теберешить задачки по математике, она в этом сильна, а у тети Томы спросичто-нибудь по биологии, она когда-то очень биологией увлекалась. В общем,действуй, сын, я на тебя полагаюсь.

Родислав не был до конца уверен, что тринадцатилетний Коляосознает всю меру ответственности за двух ошеломленных внезапной утратойженщин, но, с другой стороны, ему и самому было тринадцать, когда онпознакомился с Любой, и он очень хорошо помнил себя в этом возрасте. «Я былдостаточно взрослым, чтобы понимать такие вещи, – думал он. – Анынешнее поколение подростков должно быть умнее и взрослее нас, у них жеакселерация. Ничего, справится».

После известия о смерти жены у Николая Дмитриевичаподскочило давление, да так сильно, что встал вопрос о немедленной госпитализации.Родислав был уверен, что тесть лежит пластом, и хорошо еще, если к похоронамоправится, но водитель служебной машины Головина, приехавший, чтобы отвезтиРодислава в бюро ритуальных услуг, сказал, что генерал находится на службе илично занимается кладбищем и вопросами транспорта. «Силен мужик, – подумалРодислав. – Старая закалка. В нынешнее время таких наищешься. Если бы сЛюбашей что-нибудь случилось, я бы, наверное, лег на диван лицом вниз и невставал. А этот на службу пошел, да еще с таким давлением. Силен!»

Шестилетнюю Лелю на похороны бабушки не взяли, КлараСтепановна отвела внучку утром в детский садик, а вечером забрала и привеладомой к маме и папе, когда те уже вернулись после поминок. Но все равно полицам родителей, брата и тетки и по их голосам она поняла, что что-тослучилось, что-то ужасное, горькое и болезненное, и моментальнозатемпературила. Люба взяла больничный по уходу за ребенком и сидела домавместе с Родиславом, который до девятого дня на занятия в Академии не ходил. Онуспешно поступил в адъюнктуру и был прикреплен, как и хотел, к одной изуправленческих кафедр. Теперь ему как адъюнкту надлежало посещать занятия пофилософии и иностранному языку для подготовки к сдаче кандидатских экзаменов,но поскольку все знали, что майор Романов – зять замминистра, у которого толькочто умерла жена, на прогулы смотрели сквозь пальцы. Родислав даже к Лизе неездил, целыми днями находясь рядом с женой.

Тамара уехала сразу после похорон – ее отпустили с работытолько на три дня, к ней была огромная очередь, записывались на месяц вперед.Люба очень жалела, что сестры нет рядом, ей хотелось поговорить о маме, но онапонимала, что Тамара – единственный человек, которому эти разговорыдействительно важны и интересны. Можно было бы поговорить с Родиславом, онслушал бы Любу и сочувствовал ей, но она понимала, что ему такие разговорыбудут в тягость. Люба была благодарна ему уже за то, что он находится рядом,помогает с Лелей и никуда не уходит, и злоупотреблять его добрым отношением ей нехотелось. «Какой он все-таки хороший, – думала Люба, глядя на мужа,сидящего рядом с дочкой и читающего ей книжку, – он самый лучший на свете.Ни один мужчина не может с ним сравниться. Как жаль, что он меня больше нелюбит».

А вот с Олегом все оказалось сложнее и одновременно проще.Он настойчиво звонил ей каждый день и просил приехать, а на все попытки Любыобъяснить, что у нее болеет дочь и вообще она в трауре, неизменно отвечал:

– Любушка, ну пусть твой благоверный посидит сребенком, а ты приедешь ко мне, развеешься, отвлечешься. Нам всегда так хорошовместе! Ну Люба!

Он не понимал и не желал понимать, что от горя можноотвлечься делом, заботами, общением, но никак не похотью. Конечно, Люба поехалабы к нему, если бы он был другим – умным, понимающим, тонким, таким, как Тамараили Родислав, но он был не таким, он не понимал, что его веселый тон ипошловатые приглашения «развлечься и развеяться» неуместны и бестактны. «Зачемон мне? – с тоской думала Люба каждый раз, когда заканчивала разговор с Олегоми вешала трубку. – Для чего? Меня даже не тянет к нему. Я по нему нескучаю. В тяжелый момент жизни я не хочу его видеть. Он мне совершенно чужой,посторонний красивый мальчик, который говорит мне комплименты и красивые слова,не более того».

На девятый день Тамара приехала вместе с Григорием.

– Ты не волнуйся, – сказала она Любе, – мысегодня вечером уедем обратно. Ты поезжай на кладбище с папой и Родиком иничего не говори о том, что я приехала, а мы с Гришей сходим туда потом, послевас, чтобы не сталкиваться.

– Господи, – сокрушалась Люба, – ну почему унас все так не по-человечески?! Почему на могилу к родной матери ты должнаходить тайком?

– Потому что я не хочу, чтобы папа устроилскандал, – спокойно отвечала Тамара. – Мне-то все равно, пустькричит, пусть хоть стреляет в меня, но рядом будете вы – ты, Родик, Гриша,зачем вам эта головная боль? Я не хочу, чтобы скорбный день превратился вотвратительную семейную свару. Светлая память потому и светлая, что ее непринято пачкать разными дрязгами.